Сага о драконе - [102]

Они вдвоем быстро дотащили Сипака до вейра, где всадница королевы пыталась справиться со своей золотой.

Всадники других бронзовых-соискателей стояли вокруг нее неплотным полукольцом. Сипак позволил подвести себя к остальным. Затем Чехов прошептал:

— А теперь что?

— Теперь мы уйдем, — ответил Сибрук, — и пусть природа возьмет свое.

К этому времени брачный полет вступал в самую жаркую пору. Когда оба помощника Сипака повернулись к выходу, несколько бронзовых всадников, очевидно, уже выбывшие из борьбы, тоже двинулись восвояси. Один из них, несколько более сердитый, чем обычно, грубо отшвырнул Чехова, отчего тот ударился о стену и рухнул, едва не потеряв сознания. Сибрука смели другие раздосадованные всадники, и помочь другу он не смог.

Когда Чехов кое-как отдышался и сел на полу, в комнате остались лишь два бронзовых всадника — Сипак и еще один. Понимая, что должен уйти, но зачарованный почти обрядом, разворачивавшимся у него на глазах, Чехов попытался выскользнуть за дверь. Но тело все еще не повиновалось ему. Дышать он уже мог, но сил ни на что другое не хватало. И он смотрел.

Всадница королевы мысленно была со своей напарницей и, кажется, едва осознавала, что происходит вокруг. Два бронзовых всадника, видимо, больше отдавали себе отчет в том, что творилось с ними рядом, но не настолько, чтобы заметить слегка напуганного, немного благоговеющего, а скоро уже порядком смущенного парнишку, наблюдавшего за ними.

Бронзовые всадники кружились, то подымаясь, то припадая к земле, подобно тому, как высоко над ними взлетали и падали их драконы. Потом Сипак издал торжествующий крик, а его соперник застонал от досады. Проигравший всадник вышел, не забыв притворить за собой дверь, чем, по существу, оставил Аппукту в ловушке.

Чехов не мог оторвать взгляда от разыгрывавшегося перед ним спектакля. Его разум боролся с чувствами. Теоретически он знал, как люди занимаются любовью. Но Гордон и Сипак не позволяли ему смотреть ленты, которые считали порнографическими, и компьютер тоже не давал ему к ним доступа. А видеть воочию, как соединяются мужчина и женщина, ему недавно не приходилось.

Он смотрел, как Сипак, несмотря на страсть, с которой совокуплялись их драконы, нежно снял с золотой всадницы платье, а потом разделся сам. Последовавшие за этим ласки становились все более горячими и чувственными. Чехов ощутил, как набухли его собственные штаны, и складка ткани врезалась в едва заживший шрам от ожога Нити.

Когда драконы вместе с напарниками закончили совокупляться и звери стали кругами спускаться с небес, любовники-люди тоже опустились на постель. Когда изнуренные всадники провалились в сон, Аппукта сумел выбраться из своего уголка и тихонько покинул комнату. Надеясь остаться незамеченным, он пошел обратно к озеру.

Но тут его схватил за воротник Гордон.

— Ну где ты пропадал? Пропустил величайшее событие с тех пор, как Пэн вылупился из яйца и его Запечатлила девушка!

Пригибаясь в надежде, что Рид не обратит внимания на все еще подозрительно набухшие в паху штаны, Чехов ответил:

— Ничего я не пропустил. Пэн спарился с Кендатой. — Он попытался вырваться из рук приятеля.

— Тебя же не было ни у озера, ни где-то еще! Откуда ты знаешь? — Рид заметил потупленный взор Чехова и все еще раскрасневшееся лицо. — Ты этого не сделал. Ты не мог. — Глаза его расширились: он понял. — А вот и смог. Ну и наглец!

— Мне правда надо идти, Рид. — Аппукта продолжал дергаться, пытаясь освободиться, но Гордон держал крепко.

— Это куда же, шпион несчастный? — прошипел старший. — Неужто не знаешь — то, что ты, не сомневаюсь, проделал — это вторжение в частную жизнь? ОСОБЕННО, если дело касается ВУЛКАНИТА!

— Мне нужно в ванную, Рид!

Разворачивая мальчишку. Гордон увидел бугор, который Аппукта пытался скрыть.

— Дрочить собрался, да? Так ты не только остался и смотрел на то, что касается лишь двоих, но решил и сам получить удовольствие! Ну, сейчас я тебе покажу, как подобает остужаться взрослому. — Таща за собой парня, Рид направился к озеру. — Обычно мы принимаем холодный душ, но, полагаю, холодное озеро подействует не хуже.

— Рид, нет! Дай объяснить. Пожалуйста!

Но, не успел Чехов сказать еще хоть что-то в свою защиту, как очутился в самой холодной и глубокой части озера.

Выскочив на поверхность — бугра в штанах как не бывало — он, отплевываясь, стал выбираться из воды. Аппукта понятия не имел, ни что значит сказанное Ридом слово «дрочить», ни чем бы стал заниматься, окажись он в более уединенном месте. Он знал только, что ему до крайности неудобно, и ведать не ведал, как облегчить свои страдания. И, без сомнения, не собирался он получать удовольствия от того, что увидел, даже если бы знал, что имеет в виду Рид.

Хмурый Рид стоял на берегу, подбоченясь.

— Давай, наглец ты этакий, вылезай из воды. Тебе еще ох как много придется объяснить. И не только мне, если тебя видел еще кто-то.

— Я не вылезу, — угрюмо сказал Аппукта.

— Хуже будет, — ответил Гордон. — Я за тобой не полезу, и тебе придется когда-нибудь выйти. Мог бы и сейчас же сделать это и принять наказание, как мужчина, которым ты силишься быть.