Сады и дороги. Дневник - [69]
«Папа предлагает одному кардиналу понюшку табаку.
— Благодарю, Ваше Преосвященство, но я избавлен от этого порока.
— Кабы то был порок, вы б непременно его имели».
Или, иллюстрируя увеличение в сельской местности случаев прелюбодеяния:
«Один тугоухий видит, как служитель магистрата делает какое-то объявление, и осведомляется у соседа, о чем это тот говорит. Сосед, шутник, и отвечает:
— Все рогоносцы должны сегодня после обеда явиться в мэрию.
На что тугоухий:
— Зайди-ка за мной, когда будешь проходить мимо».
О разнице между французской и швейцарской кухней — за обеденным столом в одной из женевских гостиниц.
«Швейцарец:
— Вы едите слишком много хлеба.
Француз:
— Зато вы слишком много всего остального!»
Экономка, мадам Луиза, все еще не оправилась от сильного потрясения, она без конца говорила, не могла видеть никакого оружия, переносить звук самолета, даже звонка пугалась. Я подшутил над ней, сказав, что она, как относящаяся к духовенству, не должна была бы все же так бояться.
— Оно-то конечно, но поскольку я здесь очень необходима, то пусть Господь обойдется пока без меня.
Так, под аккомпанемент разнообразных острот воистину приятно и прошел вечер.
Утром прогулка, сначала к расположенному поблизости литейному цеху, где я наблюдал за проворным вращением гигантского водяного колеса из железа. После этого — в Донблэн. Там я присел передохнуть в церквушке. На тронутых временем стенах из-под отслоившейся известки проглядывали древние фрески. Кровля основательно прохудилась; на хорах с места на место перелетали голуби и воробьи. Проселок вытянулся вдоль полей, опустошенных колорадским жуком. Я видел несметные массы личинок, но совсем немного имаго. При прикосновении к ним из сочленений наружу выступает желтый сок — этот жук, как большинство кризомелид, кажется, не употребляется птицами в пищу. Впрочем, цвет этого сока совпадает с изысканной цветовой гаммой — от светло-желтого до темно-коричневого, — которая характерна для этих насекомых. Natura наносит краски то бледными, то густыми мазками.
В полдень у священника угощался приготовленной мадам Луизой jardiniére: горох, картофель, бобы и баранина. Затем прощание, при котором священник молвил, что едва, дескать, успеваешь сойтись с человеком и оценить его, как уже снова приходится расставаться. Это меня порадовало; живя по квартирам, я в каком-то смысле выхожу на ловлю людей.
Через Моранкур, Жуанвилль в Пансэ, одно из самых маленьких и убогих захолустий, с разрушениями, сохранившимися еще со времен Мировой войны, и опустелыми домами, поскольку жители просто побросали свои владения на произвол судьбы, за что их упрекать невозможно. Хотя я планировал организовать размещение еще в Эффинкуре, под руку, однако, подвернулось лучшее место для бивака. Потом я вернулся обратно в Тоннан и в придорожном доме занял квартиру, которую в ответ на первую же мою просьбу мне предложила приветливая женщина. Расстройство желудка; для меня был заварен чай, а в ответ на вопрос о грелке, принесен завернутый во фланель горячий утюг.
Несмотря на то, что я жил у дороги — а это было несколько небезопасно — я все же и в этом случае не отказался от своей старой привычки: не запирать дверь спальни, это черта всех искателей приключений. Не следует оставлять фортуну топтаться за порогом. Правда, действительность посылает обычно пьяниц да взломщиков.
С утра я предпринял попытку еще немного улучшить места расквартирования, а затем совершил прогулку по бесплодным полям От-Марна. Нищета, брошенные дворы, грязь.
Муж хозяйки, у которой я жил, пропал без вести. Она оставалась в местечке до тех пор, пока рядом с домом не начали падать бомбы, и тогда с двумя детьми своей экономки спряталась в водопроводной трубе, которая тянулась под улицей и которую я попросил показать мне. После этого она, как и все местные жители, сломя голову пустилась бежать оттуда и только после долгих скитаний вернулась обратно. В разговоре она отвечала фразами, полными меланхолии. Так, например, на вопрос о детях:
— Нет. Да и зачем? Чтобы они смотрели на то, что творится?
На сожаление, что-де наше присутствие в доме добавляет ей хлопот:
— Работа — это единственное, что отвлекает от мыслей.
Как и все французы, с которыми мне довелось до сих пор разговаривать, она, как я увидел, тоже была недовольна правительством и его политикой. В самом деле, слепота последнего, проявившаяся, например, в резком сокращении рабочей недели накануне судьбоносных событий, была просто поразительна. Тому, кто хочет жить так роскошно, следовало бы держаться подальше от оружия. Также я находил странной боязнь нас, боязнь распространившуюся задолго до того, как мы снова начали вооружаться, уже сразу после Мировой войны. И это несмотря на значительное превосходство в материальной силе. Благодаря таким признакам исход событий дает себя почувствовать задолго до их начала. Наряду с этим боязнь, естественно, соответствует и области низкого давления в показаниях барометра; она притягивает непогоду.
Эта книга при ее первом появлении в 1951 году была понята как программный труд революционного консерватизма, или также как «сборник для духовно-политических партизан». Наряду с рабочим и неизвестным солдатом Юнгер представил тут третий модельный вид, партизана, который в отличие от обоих других принадлежит к «здесь и сейчас». Лес — это место сопротивления, где новые формы свободы используются против новых форм власти. Под понятием «ушедшего в лес», «партизана» Юнгер принимает старое исландское слово, означавшее человека, объявленного вне закона, который демонстрирует свою волю для самоутверждения своими силами: «Это считалось честным и это так еще сегодня, вопреки всем банальностям».
«Стеклянные пчелы» (1957) – пожалуй, самый необычный роман Юнгера, написанный на стыке жанров утопии и антиутопии. Общество технологического прогресса и торжество искусственного интеллекта, роботы, заменяющие человека на производстве, развитие виртуальной реальности и комфортное существование. За это «благополучие» людям приходится платить одиночеством и утратой личной свободы и неподконтрольности. Таков мир, в котором живет герой романа – отставной ротмистр Рихард, пытающийся получить работу на фабрике по производству наделенных интеллектом роботов-лилипутов некоего Дзаппарони – изощренного любителя экспериментов, желающего превзойти главного творца – природу. Быть может, человечество сбилось с пути и совершенство технологий лишь кажущееся благо?
Из предисловия Э. Юнгера к 1-му изданию «В стальных грозах»: «Цель этой книги – дать читателю точную картину тех переживаний, которые пехотинец – стрелок и командир – испытывает, находясь в знаменитом полку, и тех мыслей, которые при этом посещают его. Книга возникла из дневниковых записей, отлитых в форме воспоминаний. Я старался записывать непосредственные впечатления, ибо заметил, как быстро они стираются в памяти, по прошествии нескольких дней, принимая уже совершенно иную окраску. Я потратил немало сил, чтобы исписать пачку записных книжек… и не жалею об этом.
Дневниковые записи 1939–1940 годов, собранные их автором – немецким писателем и философом Эрнстом Юнгером (1895–1998) – в книгу «Сады и дороги», открывают секстет его дневников времен Второй мировой войны, известный под общим названием «Излучения» («Strahlungen»). Французский перевод «Садов и дорог», вышедший в 1942 году, в один год с немецким изданием, во многом определил европейскую славу Юнгера как одного из выдающихся стилистов XX века. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Эвмесвиль» — лучший роман Эрнста Юнгера, попытка выразить его историко-философские взгляды в необычной, созданной специально для этого замысла художественной форме: форме романа-эссе. «Эвмесвиль» — название итальянского общества поклонников творчества Эрнста Юнгера. «Эвмесвиль» — ныне почти забытый роман, продолжающий, однако, привлекать пристальное внимание отдельных исследователей.* * *И после рубежа веков тоже будет продолжаться удаление человека из истории. Великие символы «корона и меч» все больше утрачивают значение; скипетр видоизменяется.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.