Садовод - [34]

Да, повезло им тогда! Не только чудом спасшейся дамочке, но и операм, которые за пять месяцев с ног сбились, да так и не нашли ни одной достойной зацепки. Вот бы и с Садоводом так повезло. С точки зрения здравого смысла чем больше однотипных преступлений совершает злоумышленник, тем выше шанс, что он будет пойман при новом преступлении. В школе милиции Сафронову объясняли, что среднестатистический карманник горит на сорок четвертой краже, квартирный вор — на двенадцатой. По поводу серийных убийц такой статистики не имелось. Просто потому, что к любому из них вряд ли можно применить термин «среднестатистический». Все они мнят себя особенными, все хотят, чтобы их считали сверхличностями, все требуют к себе индивидуального подхода. Короче, одна маета с ними.

Именно для уточнения классификационных признаков «яблочного маньяка» Александр Сафронов и приехал в Центр. Еще вчера он договорился о встрече с доктором, принимавшим участие в работе по Садоводу.

Фамилия у доктора была необычная и в некотором роде говорящая — Бесогонов. Точнее, она могла бы считаться говорящей в средние века, когда психиатрия как наука еще не сложилась, а психические расстройства тесно связывались с темными силами, с дьявольской одержимостью. Тогда-то и возник феномен экзорцизма, столь обожаемый сегодняшними кинорежиссерами и любителями ужастиков.

Кандидат медицинских наук Олег Андреевич Бесогонов был привлечен к поискам Садовода после третьего, мартовского убийства, когда произошло объединение уголовных дел у следователя Кроликова. Оперативники предоставили ему все известные сведения и попросили как можно скорее набросать психологический портрет убийцы. Для психиатра с двадцатилетним стажем задача оказалась несложной, результат был готов в тот же день. На выводы доктора Бесогонова сыщики ориентировались вплоть до семнадцатого апреля, то есть до гибели Беллы Квашниной. Теперь, в связи с появлением новых данных, необходимо было подкорректировать выводы. И корректировка обещала быть весьма кардинальной, учитывая обстоятельства четвертого убийства.

— Вы вообще уверены, что эту девушку убил ваш Садовод? — недоверчиво спросил психиатр, внимательно ознакомившись с принесенными Сафроновым материалами. — Вот лично я — не уверен.

— Олег Андреевич, рядом с трупом Квашниной мы нашли пластинку в форме надкушенного яблока. Вы же сами говорили в прошлый раз, что это как бы личная метка убийцы, с помощью которой он привязывает преступление к своей персоне. По его мнению, убийство грешника есть заслуга, и эту заслугу он не желает никому уступать…

— Совершенно верно. Но какие еще есть совпадения, кроме яблока, указывающие, что здесь опять поработал Садовод? Все же абсолютно другое: место, время суток, общая атмосфера. А самое главное — личность жертвы. Сами подумайте: религиозно озабоченная девушка, замкнутая, малопривлекательная, не имевшая отношений с мужиками… Разве она похожа на тех, кого он резал в ресторанах?

Сафронов решил не рассказывать специалисту о версии, выдвинутой Волковым. Сам он тоже склонялся к тому, что движущим мотивом преступника выступала зависть, а не стремление покарать зло. Но Бесогонову об этом лучше не знать. Он же профессионал своего дела, сколько лет в медакадемии учился, а потом еще и работал, опыта набирался. Ему наверняка будет неприятно, что какой-то дилетант ставит под сомнение его выводы.

— Давайте уточним, Олег Андреевич. Вы считаете, что один и тот же человек не мог совершить все четыре убийства?

— Я в этом уверен процентов на… восемьдесят. Нет, даже на девяносто. Садовод ваш — это типичный образец организованного несоциального убийцы, я вам в прошлый раз перечислял основные характеристики этого типа. Такие экспонаты умны, они умеют до поры до времени держать себя в руках, они заранее продумывают все детали преступления, заботятся об уничтожении улик, они знакомы с азами криминалистики… Самое главное: они имеют определенный образ жертвы и практически никогда от него не отступают. Нет, я не верю, что такой человек мог убить Квашнину.

— А как же яблоко?

— Не знаю. Два варианта: или это совпадение, что маловероятно, или кто-то специально работает «под Садовода», имитирует его действия. Кстати, именно поэтому он и мог показать свою рожу этой… — психиатр заглянул в бумаги, — Анастасии Волковой. Не по неосторожности, нет. Он просто хотел, чтобы она его увидела и запомнила.

— Зачем?

— Пока не могу сказать. Но обещаю подумать.

— Олег Андреевич, а вот у нас родилось такое предположение: маньяк охотился не за Квашниной, а за Волковой. Она совсем не такая, как Белла, она ведет нормальную активную жизнь, так что, с точки зрения помешанного на идее справедливого возмездия психопата, у нее вполне могут быть «грехи». Просто в тот день Настя не пошла пешком через парк, и намеченное убийство сорвалось. Маньяк разозлился и зарезал первую попавшуюся девушку…

— Это кто такое придумал?

— Ну, это плод совместного творчества нашего отдела, — улыбнулся Сафронов.

— Да чушь это, а не плод. Настоящий убийца не стал бы следить за Волковой так демонстративно и вообще не стал бы охотиться на нее в парке. А уж если бы задуманное им убийство и вправду сорвалось, он бы выждал неделю, месяц или два месяца и в очередной праздничный день убил бы другого человека. И не кого попало!