Садовник - [20]

Кирилл и Мефодий многое понимали в жизни, просвещая людей. Умирая, один из них сказал другому: "Продолжай мое дело, учи, но учи детей, а не взрослых, ибо им жить". Значит, снова предстоит "долгая культурная оккупация" (термин философа-эмигранта Ивана Ильина) - упорядочение жизни, книги, музыка, национальная история, психология и т.  д. Возможно, этот процесс родит личность, наделенную национальным гражданским мужеством, которая поможет чеченскому народу увидеть себя в достойном и мудром качестве.

Кстати, в Саратов пригласили чеченских ребят на каникулы. Им раздали подарки, а они, собрав их в один мешок, подарили воспитательнице, которая отказывалась и плакала.

А в Нижнем Новгороде выпустили букварь для Чечни. Его показали по телевизору: яркий и веселый. Тираж пока небольшой. Но все же...

Дом, который нам предлагала Тэтчер

Как-то к нам пришла Юлина однокашница по Бостонскому университету со своим мужем Майклом. Они подыскивают себе дом и хотели бы похожий на наш. Брюс пошутил: второго такого, мол, нет. А Наташа напомнила, что в свое время наш дом ему не понравился, и он предлагал повременить с покупкой. Зять отшутился:  "Я же не знал, что вы собираетесь вызвать в Бостон всех своих русских родственников". За столом сидела и племянница Люся, прилетевшая из Санкт-Петербурга. И дом был полон под завязку.

С этим домом дети, как говорится, "сели в последний трамвай": сразу после его приобретения цены на недвижимость стали расти, и конца этой тенденции не видно. Наш дом, который был куплен за 290 тысяч долларов, оценивается теперь почти в полмиллиона. Теперь мы, конечно, этот дом не вытянули бы.

Три года назад мы влезли в долги, чтобы собрать 30 тысяч на первый взнос и получить кредит, или моргидж, как здесь говорят. Кредит надо выплачивать в течение тридцати лет, по две с половиной тысячи долларов в год. Пока кредит не выплачен, дом принадлежит банку, который при просрочке платежа может принять довольно жесткие санкции. Львиную долю цены составляет стоимость земли, примерно около шести соток. В Латвии столько выделяется под дачу. Да и сам дом напоминает дачу - построен из древесных плит и часто даже без всякой теплоизоляции. В результате на поддержание нормальной температуры поздней осенью и зимой уходит много масла или газа, в зависимости от типа отопления. Целая проблема повесить занавески или картину  - гвоздь или шуруп, пробив тонкий слой штукатурки, уходит в пустоту. Придуман даже специальный прибор, помогающий найти рейку, на которой крепится щит, чтобы загнать гвоздь. Но чаще всего гвоздь нужен совсем в другом месте... Не оттого ли зачастую в подобных домах занавешивают лишь окна в спальных комнатах? Как-то мы с Брюсом решили утеплить потолки на втором этаже, уложив там пакеты из минеральной ваты. И чуть не провалились вниз  - потолки в доме сделаны из тонких досок, что-то вроде нашей вагонки, а снизу покрыты листами искусственной штукатурки, по-здешнему  - шитрок. Специалисты, однако, утверждают, что подобные постройки очень рациональны, технологичны и оптимальны для здешнего климата. Действительно, довольно большой двухэтажный дом вырастает на глазах, главное - вырыть котлован и оборудовать цокольный этаж, где сосредоточена система водо-, тепло- и газоснабжения и канализации. Внешне же такие дома выглядят вполне солидно, так как стены с наружной стороны обшиваются различного рода материалами, имитирующими доски, кирпичную кладку и штукатурку. Не помню уже, кто охарактеризовал эти дома, которыми застроена вся двухэтажная Америка, как синтез хижины с дворцом. Действительно, хотя улица, состоящая из щитовых двухэтажек, и напоминает деревенскую, интерьер с паркетными полами, красивыми деревянными наличниками и витыми деревянными лестницами с этажа на этаж впечатляет. При этом много встроенных шкафов и кладовок. И конечно же, все удобства. В подвале стиральная и сушильная машина, на кухне  - автоматическая посудомойка. Система отопления снабжена регуляторами тепла, каждый может экономить топливо, подбирая оптимальную температуру. И еще: на каждом этаже по симпатичному балкону, которые, как правило, выходят в зеленый дворик. В дворике или на балконе стоит гриль, так что шашлык с дымком можно приготовить в любое погожее время. В какую бы американскую глушь ни заехал  - и там в доме все "цивилизованно".

В нашем типичном двухсемейном доме  - четыре спальни, по две на каждом этаже. В Америке сейчас в моде одна большая комната, в которой и готовят, и принимают гостей, поэтому Брюс с Юлей, опять же в кредит, потратили тридцать тысяч долларов на реконструкцию. На эту сумму, кстати, тут же поднялась официальная банковская стоимость дома. Заодно оборудовали дополнительный туалет на своем этаже и утеплили одну из стен. Есть еще и так называемые жилые комнаты - книжные полки, телевизор и стереосистема, два дивана. Здесь же маленький кабинет (примерно шесть квадратных метров), в котором вмещаются письменный стол с компьютером, кресло и две небольшие книжные полки.

Я перебираю в памяти все дома, в которых жил. Первого, в котором родился, не помню: был маленьким, а когда подрос, как поется в песне, "враги сожгли родную хату". Второй дом мой отец купил в деревне Заболотье сразу после войны. И его перевезли в Поболово, разобрав по бревнышку и отметив каждое, чтобы удобнее было собирать дом заново. Помню, как его собирали деревенские мужики. Дело было ранней весной. Перед тем как приступить к работе, мать пригласила мужиков за стол, налила по стакану самогонки. Те поначалу отнекивались, дескать, еще не проголодались. Мать им говорит: "Это не завтрак, а экзамен, после которого кое от кого, может, придется и отказаться". Помню, я очень удивился: что еще за экзамен? Мать же продолжила: "Люди ведь не зря говорят: как человек ест, так и работает". Работали мужики хорошо. К осени дом был готов. С двумя спальнями и залом, в котором была из кирпича сложена грубка (печка), обогревавшая все три комнаты. В кухне была русская печь, задней стенкой выходившая в столовую. Какие в ней мама пекла блины! С кусочком поджаренного сала! Печь доставляла не только кулинарные радости. Морозными зимними вечерами мы вшестером устраивались на ней, и мать с отцом рассказывали нам сказки. А в трубе выл ветер, и от этого на теплой печи было еще уютней... При доме был сад, который мы посадили с отцом, сарай, в котором жили корова Зорька и два поросенка, которых потом зарезали на сало к Рождеству и Пасхе. Когда я увидел это, со мной случилась истерика! А мать успокаивала: не плачь, сынок, такая их доля - людей кормить.