Садовник - [37]

Вдруг я замер посреди комнаты. Внезапная вспышка света озарила темный чулан моей седой головы. Я бросился к вешалке, вытащил из кармана пальто рукопись статьи об Ирэн Вулф в газете «Иллюстрированные новости полиции». Разгладил листок бумаги и понюхал его. Так я и думал! Тот же самый сладковатый, нежный запах, что и у письма Садовника со стихотворением о девушках-цветах.

Я прилег, положив ноги на кожаный диван-пате. Мне казалось, что мой мозг работает, как сломанный хронометр, и я никак не могу найти выход из комнаты со множеством дверей. Стихотворение и статья написаны разным почерком, но на одинаковой бумаге с особенным запахом.

Выходит, Садовник и Г.М. знают друг друга, они как-то связаны. Г.М. – помощница Садовника? Я представил себе эдакую La femme fatale17, завлекающую девушек в сети паука. Но зачем ей делать это?

«Так она же жертва!» – чуть не закричал я.

Г.М. – такая же жертва Садовника, как и другие девушки. Пока он не убил ее, но держит в заложниках, заставляет заманивать юных красавиц, носить Неду Джонсону издевательские статьи, способные запутать следствие.

После смерти Холмса я несколько лет потратил на изучение судебного почерковедения – этот раздел криминалистики Шерлок любил едва ли не более всех прочих. В первый же день, когда Лестрейд принес мне письмо Садовника, я заподозрил, что его писала женщина, однако потом, под грузом улик, я был вынужден признать свою ошибку и отказаться от этой версии – не могла же женщина изнасиловать девушку, оставив в ее лоне свое семя? Теперь мне было очевидно, что тот анализ почерка был верным.

С рукописью статьи «Похождения фантазерки Ирэн Вулф» дело обстояло гораздо сложнее. Я не мог найти ни единого признака мужской или женской руки, выводившей буквы. Такое ощущение, что статья была написана бесполым существом.

Снизу позвали к ужину, я переоделся в домашний костюм и спустился.

Аделаида и мисс Остин уже сидели за столом.

– Папочка, мадам Этвуд приготовила пастуший пирог! – весело сообщила дочь.

– Правда? С удовольствием отведаю сей кулинарный шедевр, – улыбнулся я.

Пирог оказался весьма недурным. Мы ели молча, поглядывая друг на друга.

– Как идет ваше расследование, мистер Ватсон? – наконец, не выдержала Джоан.

– Небольшие подвижки есть, и во многом, благодаря вам, мисс Остин.

– Неужели? – удивилась она.

– Ведь это вы выписали газету «Иллюстрированные новости полиции»? Она нам очень помогла.

– Сэр, я не выписывала это издание, – голос Джоан слегка дрогнул.

– Это я выписала, папа, – доедая кусок пирога, сообщила Аделаида. – Мне нравится читать про все эти ужасы.

– О Боже, Аделаида, – сморщился я. – Это такая безвкусица.

– Но мне нравится, – повторила она.

Спорить с этой юной упрямицей было совершенно невозможно. Я пожал плечами и отдал должное пастушьему пирогу мадам Этвуд.

28

Лестрейд заехал за мной в половине девятого. К этому моменту я уже успел позавтракать и почитать утренние газеты. Пресса в очередной раз убедила меня, что физиология современного читателя напоминает землеройку. Эти животные обладают уникальным пищеварительным трактом: пища практически не задерживается в желудке и кишечнике землеройки, поэтому зверек вынужден круглые сутки только есть, есть и есть. Подобно землеройке, читатели газет подсознательно ждут все новых ужасающих событий и когда их не происходит, начинают скучать. Журналисты вынуждены подстраиваться, публикуя статьи с таким заголовками, как «Ваша дочь похищена Садовником». И внизу мелкими буквами: «может услышать любой отец Британии, если новоявленный горе-сыщик Ватсон не проявит, наконец, должную расторопность».

– Доброе утро, инспектор, – поздоровался я, садясь в машину.

Лестрейд что-то буркнул в ответ и приказал водителю трогать. Сегодня старый служака явно был не в духе, но я предпочел воздержаться от каких бы то ни было расспросов, молча глядя в окно. Если разобраться, то быть не в духе сегодня больше пристало мне, человеку, которого на всю страну назвали «горе-сыщиком».

Наконец, Лестрейд не выдержал.

– Поразительная молодежь растет! – воскликнул он, с досадой стукая себя по колену. – Мы, старики, для них – нули без палочки.

– А что случилось, инспектор? – мягко спросил я.

– Барбара, доктор, – ответил он с тоской в голосе. – Опять моя несчастная дочь устроила мне головомойку. Представляете, она без спросу пошла в Лондонскую библиотеку и там, по ее же словам, общалась с поэтом Гюставом Моро!

– Но это невозможно, Лестрейд, Моро уже не один год как покойник.

– Я знаю, сэр. Но она уверена, что это был он. А я уверен, что это был Садовник. Представляете, моя дочь общалась с Садовником в отделе библиотеки, с которого все и началось. И я ничего не могу с этим поделать!

– А где сейчас Барбара? – спросил я.

– Дома, под присмотром моего брата и его супруги. Я строго-настрого приказал им никуда ее не выпускать.

– Вы правильно поступили, Лестрейд. И нам придется побеседовать с вашей дочерью.

Он нервно пожал плечами.

– Не думаю, что от этого будет толк. Она молчит, как рыба.

– Тем не менее, мы обязаны попытаться, – сказал я. – Кроме того, придется заехать в библиотеку.

– Я уже был там, Ватсон, – хмуро отозвался инспектор. – Представляете, никто не видел там Гюстава Моро. А вот Барбару видели многие.