Садовник - [14]

– Солгал?

– Да, месье. Вы не были в бильярдном клубе «Гриндер» накануне убийства.

Лицо Леруа выразило крайнее удивление.

– Но как вы узнали, сэр?

– Ваши пальцы, месье. Вы сказали, что весь день играли в бильярд, если бы это было так, на подушечках ваших пальцев непременно остались бы голубые следы от мела. В отличие от следов школьного мелка, следы мела для бильярда невозможно полностью смыть на протяжении двух-трех дней, ведь в его состав входят алоксит, тальк и кварц.

– Вот как, сэр? Не знал этого. Да, я был у Луизы, – француз повесил голову. – Она – моя запретная страсть. Но вы ведь не расскажете об этом моей невесте? Я знаю, вы настоящий джентльмен и глубоко порядочный человек.

– Луиза может подтвердить ваше алиби? – спросил я.

– Надеюсь, что да.

– Надеетесь?

– Она так зла на меня сейчас. Эта ужасная привычка не запирать двери! Но меня оправдывает то, что для этого у меня дома есть дворецкий.

Мне не хотелось возвращаться в квартиру проститутки, но другого выхода не было. Луиза открыла не сразу. На ней был неопрятный халат из бирюзовой ткани с ярко-красными кистями.

– Вы передумали, сэр? – развязно спросила она. – Входите, если у вас есть деньги.

– Я не за этим, мисс.

– Да? Что же тогда заставило вас вернуться?

– Скажите, месье Леруа был у вас вчера?

Она посмотрела на меня долгим, задумчивым взглядом.

– Если я скажу, что не был, у него будут проблемы?

– Да, мисс, будут. Но если вы скажете, что он не был, а он на самом деле у вас был, то проблемы будут у вас. Лжесвидетельство карается в соответствии с законами Королевства.

– Жаль, – вздохнула она. – Хорошо было бы проучить французишку. Но, да ладно. Вчера месье Леруа весь день был у меня, сэр. У него был рыбный день, а сегодня он, очевидно, захотел добавки.

Она рассмеялась и захлопнула дверь перед моим носом.

Леруа все еще ждал меня на улице. Очевидно, ему хотелось убедиться, что я не собираюсь никому рассказывать его тайну.

– Молодой человек, – сказал я. – Я всячески осуждаю девиантное поведение, но, вместе с тем, я признаю право личности на частную жизнь. Даю вам слово джентльмена, что ни ваша невеста, ни кто бы то ни было еще не узнают ваш секрет. Вместе с тем, позвольте мне, как человеку, который значительно старше вас, дать вам совет отказаться от подобного образа жизни и образумиться.

– Сэр, я знал, что вы – настоящий британский джентльмен!

Он горячо пожал мою руку.

– Позвольте вас подвезти. За мной сейчас приедет машина.

Я с благодарностью принял его предложение: у меня не было ни малейшего желания плестись в сторону Сити по темным улицам Уайтчепеля. Не ровен час наткнешься на грабителя или пьяных матросов.

На Бейкер-стрит я попал в половине двенадцатого. Всю дорогу Леруа рассказывал мне о своей невесте, с которой у него совпадают как взгляды на жизнь, так и литературные вкусы. Оба являются ярыми поклонниками французских символистов, оба склонны к декадентству. Не без некоторой гордости он заявил, что его невеста дважды пыталась покончить с собой под воздействием пессимистических стихотворений малоизвестного французского поэта, а по совместительству, автора пьес для Гран-Гиньоля5.

Аделаида и Джоан снова обрушились на меня за позднее возвращение, но я был настолько измотан, что, не сказав им ни слова, поднялся в комнату Шерлока Холмса и закрыл дверь.

11

Несмотря на усталость, мне не спалось. Я знал, что за моим окном, во тьме лондонских улочек, скрывается Садовник, и очень скоро он нанесет очередной страшный удар. Три девушки – Розамунд, Эмбер и та, чье имя – табу, находятся в смертельной опасности.

Допрошены почти все посетители отделения французской поэзии, но разгадка тайны не стала ближе. Студент Гай Барлоу и польский эмигрант Юджин Блащиковски в момент убийства Ирэн Вулф были в камере, любитель порки рыбой Доминик Леруа проводил время с проституткой в Уайтчепеле. Учитель Джоуи Тернер, судя по всему, провел вполне обычный для себя день – сначала его видели на работе, затем он ушел домой. Нахождение его дома, конечно, никто не мог подтвердить.

Таким образом, трое из пяти постоянных посетителей библиотеки, похоже, не являются Садовником. По учителю вопрос окончательно не закрыт, равно как и по загадочному господину Уэйну Холидею из деревни Олбери, расположенной примерно в 40 милях от центра Лондона. В гости к Холидею еще предстоит наведаться.

Сон никак не приходил, и я включил ночник. На столике лежало пять книг, доставленных мне из библиотеки. Немного почитав «Вазу с пряностями» Гюисманса6 и «Кривую любовь» Корбьера7, я взял книгу незнакомого мне автора – Гюстава Моро. Называлась книга «Сад Смерти». В предисловии было сказано, что родился он в 1887 году, а в 1905 году, в возрасте 18 лет, покончил с собой. Тоненькая книжечка, отпечатанная неизвестным мне издательством тиражом в двести пятьдесят экземпляров, содержала не больше полусотни стихотворений. Вполне возможно, что это было полное творческое наследие автора. Прочитав несколько виршей, я понял, почему месье Моро столь рано покинул этот мир. Его стихи явно свидетельствовали о той болезни, что в декадентских салонах Лондона называют «очарованием смертью». Каждая строфа поэта буквально дышала кладбищенским холодом. Используя доступные ему творческие механизмы, метафоры и символы, юный поэт демонстрировал тщетность бытия, кратковременность молодости и подлинную красоту страдания и смерти.