Сад зеркал - [13]

Тревожить Старейшую в её «пещере» у корней в обычные дни отваживаются только очень пожилые древ-ние, глаза которых давно утратили зоркость. Потому, наверное, никто из со-родичей ничего не знал. Даже Дар-Тэя наверняка не знала, слишком уж беззаботной она была.

Я не могу удержаться, поднимаю взгляд на Адитию.

– Пока еще есть время, – сварливо отвечает она на вопрос в моих глазах. – Делай, что должно, Тимд’жи, и не сворачивай со своей дороги, ведь когда судьба окунает нас мордой в грязь…

– …мы ныряем поглубже и смотрим, что найдется на дне, – шепотом заканчиваю я и медленно ухожу от Древа на непослушных, подгибающихся ногах.

* * *

Древ-ние не предают союзников. Не потому что мы такие хорошие и честные, а потому что у нас это спокон веков в крови, впитанное с соком Древа, такая же память поколений, как плавательный инстинкт. Нас всегда было слишком мало, чтобы поступаться своими. Нам проще хвост себе оторвать, чем предать со-ратника.

Потому будущие воины сначала признают друг друга со-ратниками, а потом уже начинают состязаться и соперничать – чтобы это была справедливая борьба и чтобы мы держались подальше друг от друга, когда начнется последняя часть испытаний – охота.

В остальном я проявил себя неплохо, но не так хорошо, как хотел бы, и уж точно не так хорошо, как Джа’кейрус. И плыл не так быстро, как мог бы, и под водой сидел меньше, чем обычно, и с ловлей рыбы у меня получилось всё не так уж ловко. Зато мне удалось забороть пять соперников по очереди, и каждый из них был на год старше меня. Всё потому, что я вёрткий и сильный, а после моих подсечек хвостом еще никто на ногах не оставался.

Но меня очень тревожило, что же дальше будет с нашим Древом, и от этой тревоги я не мог сосредоточиться на состязаниях. Четыре года назад мы видели, как погибает больное гнилью соседнее Древо, как вместе с ним заболевает род, что пьёт его сок. Мы слышали, как целыми днями кричат от боли древ-ние, кости которых медленно разрушаются. Мы наблюдали, как сходят с ума те, кто не пьет сок Древа, как они перестают помнить, кто они и где были прежде, каков их род и зачем им жить, они забывают есть и спать, а вместо этого дни и ночи напролет сидят на берегу озера, раскачиваясь, и если их предоставить самим себе – они просто умрут от голода и жажды, сидя у воды, полной рыбы.

Мы видели, как вместе умирают Древо и род, который оно питало, как от них остается только сгнивший пень и вокруг него – много-много земляных насыпей с прахом, и они вскоре сравнялись с землей. А немногочисленные древ-ние, что не сгнили и не сошли с ума вместе с со-родичами, уходят из Озёрного края. Ведь семейное Древо не заменить другим, только самая мелкая малышня могла бы прорасти у других корней, но малышня умирает от гнили первой.

Я вовсе не хотел, чтобы такое случилось с нашим Древом и моими со-родичами. Да, Адития сказала, что время еще есть, но, говоря это, она отводила взгляд.

Будущие воины стоят на большом лугу против своих Старейших. Все со-родичи – на большом удалении. Нельзя во время состязаний быть близко, потому что это время для показа наших умений, и ничто не должно отвлекать нас.

Легко сказать!

Адития дает нам плечные мешки с припасами, такие же мешки дают своим со-родичам другие Старейшие. Иногда проходит несколько дней, пока древ-ний найдет и загонит добычу, достойную всего умения воина-охотника. Я собираюсь уйти в леса юго-востока, куда в это время кочуют агонги, и еще несколько будущих воинов будут держаться этого направления. Джа’кейрус – наверняка. Но мы постараемся разойтись далеко, чтобы не мешать и не помогать друг другу: каждый должен проявить собственное умение, и, когда я думаю об этом, мне кажется, что меч в ножнах у меня на груди становится теплым и греет моё сердце сквозь ножны.

Мы убегаем в леса и на болота, ничего не сказав напоследок ни со-родичам, ни друг другу, каждый из нас превращается в летящее копье, которое знает лишь одно: свою цель, и он должен найти эту цель во что бы то ни стало.

Я несусь вперед среди сочных папоротников и мягколистых деревьев, прыгаю через ямки и ручейки, краем глаза слежу, как исчезают среди деревьев другие будущие воины. Вскоре пропадает из виду последний из них, теперь мы не мешаем друг другу, и я должен что есть сил бежать на юго-восток, чтобы сегодня выгадать время. Тогда к вечеру я выйду на тропы, где в эту пору можно встретить семейства агонгов, и с самого утра буду наблюдать их повадки, прикидывать, как можно отделить от семейства одного из зверей, чтобы сразиться с ним один на один.

И на кой мне понадобилось убить именно агонга, да еще мечом? Мало, что ли, в Озёрном крае других зверей? Да, конечно, у меня и у других со-родичей особые счёты к этим тварям, но разве моему семейству станет хорошо, если агонг и меня загрызёт?

И я не имею представления, как Джа’кейрус собирается убить двоих агонгов. Если он действительно может это сделать, значит, он лучший воин, чем я или кто бы то ни было из всех, кого я знаю. Значит, умнее всего будет просто уступить ему Дар-Тэю, потому что он заслуживает её больше, чем я.

Но какой смысл вообще в этих состязаниях, если наше Древо поражено гнилью? Может быть, кто-то знает, как лечить её. Адития же откуда-то взяла все эти задумки про иголки и донного ревуна, значит, есть и другие. Быть может, нужно ходить к более дальним Древам и расспрашивать Старейших. А от того, что я буду бегать по лесу и нападать на зверей, самый главный вопрос никак не разрешится.