Сад смерти - [4]

«Нет, мне это только кажется, — думал он. — Ведь гора настолько страшная и огромная, и мы так долго плывем на солнце… А мандрагора?.. Чепуха, я просто не так повернулся, и когти поцарапали мне кожу. Когти? Я, конечно же, имел в виду корни».

Наконец они снова вышли из-под длинной тени. Даниэль услышал вздох глубокого облегчения.

Несмотря на теплые лучи солнца, он промерз до костей. Ему не хотелось оборачиваться, но он чувствовал, что вершины страшного острова как бы смотрят ему в спину пронизывающим взором, четырьмя острыми пиками, образовывавшими корону.

Даниэль тут же обнаружил еще кое-что новое: берег становился все выше. Далеко впереди он с трудом мог различить настоящие горные вершины, абсолютно неожиданные в бесконечной ровной тундре.

Он догадался, что это было.

— Таран-гай? — спросил он.

Маленькие юраки закивали головами. Улыбка в их глазах пропала, и они задрожали.

Да, он мог их понять. Лодка продвигалась вперед по зеленой ледяной воде, а горы становились все выше. Теперь лодка скользила вдоль отвесного берега Таран-гая на восток, на борту ее было тихо. Может, говорить, что лодка скользила вдоль берега, было не совсем верно, потому что юраки плыли так далеко от берега, как только могли, не желая подходить слишком близко. И Даниэль не мог упрекнуть их за это.

Несмотря на летнее тепло, холод от многочисленных ледников Таран-гая веял на них своим морозным дыханием, а ледяные горы, проплывающие мимо в необъяснимом молчании, также забирали часть тепла. Даниэль завороженно смотрел на темные, прохладные цвета покрытых льдом расселин, на берега и голые острые скалы, возвышавшиеся над ледниками.

Это тоже своего рода красота, думал он. Дикая, скудная и недоступная. Пугающая красота.

Вскоре он увидел зубчатую горную вершину, показавшуюся далеко от берега, она была много выше других. Возможно, самая высокая гора в Таран-гае.

Они продолжали путь. Даниэль сменил одного из ненцев на веслах. Все новые, неприятные на вид вершины горной страны Таран-гая появлялись перед ними.

Вендель не рассказывал об этом. Но он и не видел гор с моря, а в тот день, когда он был на земле, все время шел дождь. И вершины тогда, очевидно, видны не были.

Они гребли с неистовой скоростью, молчаливые, крепко стиснув зубы.

Весь горизонт на юге был теперь заполнен огромными горными массивами и зубчатыми, разрушенными ветрами горными вершинами. Даниэль тоже дрожал, но говорил себе, что это из-за леденящего холода ледникового залива.

И вдруг, сразу, горная страна кончилась. Восточный берег был крутой и высокий, а там, в глубине, вновь начиналась тундра.

— Слава Богу, — вздохнул Даниэль.

Они вошли в бухту Карского моря, которую русские называют Байдарацкая Губа, а юраки — просто Нор. Здесь они смогли опять немного расслабиться и грести в обычном темпе. Но им оставалось идти еще довольно много.

Даниэля опять сменили. Он откинулся на форштевне. Никаких льдин видно не было, он мог немного отдохнуть.

«Значит, ребенок Венделя Грипа — девочка», — думал он. Гипотетический ребенок приобрел плоть, кровь и имя. Да, может быть, хорошо, что это была девочка, потому что за исключением Ингрид и Кристины в роду трех последних поколений рождались исключительно мальчики.

Но то, что мать умерла во время родов, вызывало тревогу. И еще юраки сказали: «Подожди, увидишь! Тебе не придется спрашивать, ты сразу узнаешь, кто Шира». А это тоже не предвещало ничего хорошего.

Даниэля успокаивала лишь мысль о проклятом юноше наверху, в Таран-гае.

Поскольку Даниэлю сейчас было двадцать пять лет, Шире должно было бы быть двадцать шесть. А проклятому — несколькими годами больше, скажем, тридцать.

Взрослый и, очевидно, опасный, как и большинство тех, на ком лежало проклятие.

Издалека он увидел дым, поднимавшийся в глубине бухты.

— Это Нор? — спросил он.

Да, это был Нор.

Сердце Даниэля учащенно забилось. Он приблизился к цели. После длинной, изнурительной зимы он наконец подошел к решению своей истинной задачи — попытаться уничтожить проклятие, которое веками лежало на Людях Льда. Но единственное, что могло помочь ему, был корень растения. Цветок виселицы. Мандрагора.

Когда они приблизились к стойбищу, оказавшемуся намного больше, чем он ожидал, он увидел взрослых и детей, толпу, бегущую на берег, чтобы встретить незнакомую лодку. Там же была и шхуна, на которой ему предстояло возвращаться. Даниэль немного побаивался. Он не хотел участвовать в охоте и надеялся, что они не будут охотиться на обратном пути.

Вендель не предполагал, что Даниэлю удастся добраться до Нора так быстро. И поэтому Даниэль не знал, что ему делать с Широй. Должен ли он увезти ее домой, в Швецию? Вендель, конечно, очень бы хотел этого, но можно ли было с корнем вырывать самоедскую девушку из родной почвы и пересадить ее в сконскую деревню? Ведь Синсив этого абсолютно не хотела.

И никто из них двоих не был чистым юраком, они смешались с таран-гайцами. Хотя Даниэль подозревал, что разница между двумя народностями была невелика.

И все же Шира была наполовину шведка…

Это следовало принять в расчет. Он почти забыл об этом.

Если быть совсем точным, то ее отец, Вендель, тоже не был шведом на сто процентов. В его жилах текла и норвежская, и датская кровь, и английская, благодаря Джессике Кросс, и немецкая, благодаря Александру Паладину, и самое главное: он был из Людей Льда! В той же степени, что и Синсив.