Сад Поммера - [73]

Шрифт
Интервал

Я угловатый сын земли,
веский, объемный, как гранит.
Я хочу прорваться в громыхающие ряды песен,
черные борозды на месте вспаханных кочек,
скромным, неуклюжим парнем,
вырисовывающим плугами своего
басовитого трактора
на морщинистом лике земли своих
предков
полудневные письмена середины нашего века.
(Перевод Леонида Мартынова)

Поэзию М. Траата отличала несколько прямолинейная моральная бескомпромиссность, корни которой, вероятно, уходят в вековое мироощущение «сына земли» — крестьянина.

Но при всем том стихотворения М. Траата не были примитивно просты, в них видна была достаточно высокая поэтическая культура, нередка сложная ассоциативность, для поэта характерна любовь к верлибру, вольному стиху.

С тех пор М. Траат проделал значительную творческую эволюцию. В его стихах усилилась философская струя, размышления о сложности и противоречивости жизни. А позже М. Траат, подобно некоторым другим эстонским авторам, начинавшим как поэты (например, Я. Кроссу или Э. Ветемаа), вообще постепенно переходит к прозе. Из-под его пера появляется сборник рассказов «Постучи в желтое окно» (1966), роман «Танец вокруг парового котла» (1971), удостоенный премии Советской Эстонии — высшей награды республики. В этом небольшом по объему романе обрисована жизнь эстонской деревни почти за полвека — от начала первой мировой войны до завершения коллективизации эстонского села в послевоенные годы. Причем изменения в жизни деревни были показаны весьма оригинальным образом — через историю одного парового котла. Но, конечно, писателя интересовала эта история не сама по себе, а отражение в ней человеческих судеб. В этом романе проявились лучшие черты М. Траата-прозаика: умение придать как будто простому бытописанию философский смысл, восприятие жизни в движении, в вечном изменении, стремление увидеть за потоком жизни те человеческие ценности, которые непреходящи, — в том, что они существуют, писатель глубоко убежден, — наконец, своеобразный социальный оптимизм М. Траата, несмотря на то, что в его отношении к жизни можно заметить и грустные, элегические нотки.

Роман М. Траата «Сад Поммера», написанный в 1971–1972 годах и увидевший свет в 1973 году, как бы продолжает линию «Танца вокруг парового котла», хотя его действие происходит в совсем другое время и герои его совсем иные люди. Вообще, несмотря на эволюцию М. Траата как художника, он все же всегда остается самим собой, какие-то основополагающие принципы его творчества, намеченные еще в первом сборнике стихов, сохраняются, пусть и в измененном, трансформированном виде. Он остался верным и деревенской тематике. Правда, сам М. Траат любит повторять, что для него не существует проблемы: «город или деревня», — мир един и неделим, но все-таки в творчестве писателя тема жизни эстонского села, люди деревни в потоке времени — на первом месте. Пожалуй, и в основе нового романа М. Траата лежит искреннее убеждение автора, проявившееся уже в первом сборнике его стихов, что человек и его труд — высшие ценности на земле, мерило всех остальных ценностей Сохранилось и серьезное (некоторым оно кажется даже тяжеловесно-серьезным) отношение писателя к жизни; сохранилась и его моральная и этическая бескомпромиссность, хотя она и перестала быть прямолинейной, чрезмерно ершистой и угловатой какой была в первых стихах М. Траата. Эта бескомпромиссность естественно синтезировалась с представлением о том, что отношения между людьми требуют деликатности, тонкости, взаимопонимания, душевной чуткости.

Для русского читателя восприятие романа «Сад Поммера» представляет известные трудности. Это связано с тем, что ему не очень знакома социальная и общественно-политическая обстановка в Эстонии конца прошлого столетия, порожденная спецификой исторического развития Прибалтики и, в свою очередь, порождавшая жизненные, психологические коллизии, хотя иногда и близкие к тем, что были в русском обществе, но все же в ряде моментов существенно отличающиеся от них — от того, что русский читатель знает из произведений Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, В. Г. Короленко, М. Горького.

Самый конец XIX столетия, когда происходит действие романа «Сад Поммера», был сложным и трудным периодом в истории Эстонии. Еще в середине 1880-х годов наступил глубокий кризис эстонского национального движения, вызванный ростом классовых противоречий внутри эстонской нации. Кризису его способствовала и смерть признанного вождя движения К. Р. Якобсона, отравленного немцами, барами, как упорно утверждала народная молва, хотя этот слух и не соответствовал действительности. Оторванная от родины, тяжело переживавшая разлуку с отчизной и раздоры среди ее сынов, в Кронштадте умирает от рака популярнейшая эстонская поэтесса, певец зари национального возрождения Лидия Койдула, многие стихи которой стали общеизвестными народными песнями. Преследуемый немецкими баронами, захватившими в крае всю власть в свои руки, вынужден покинуть родину один из руководителей национального движения, известный поэт и языковед Михкель Веске. Именно их несколько раз вспоминает главный герой романа М. Траата старый учитель Яан Поммер, размышляющий о том, что любовь к родине, служение ей еще никому не приносили счастья, а лишь одни беды и горе. Такие рассуждения могли родиться только в условиях краха, внутреннего разложения когда-то могучего национального движения, вызвавшего в 1860-1870-е годы невиданный подъем в стране и захватившего лучших представителей эстонской интеллигенции и крестьянства.


Еще от автора Матс Траат
Были деревья, вещие братья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Из породы огненных псов

У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?


Время быть смелым

В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…


Правила склонения личных местоимений

История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.


Прерванное молчание

Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…


Сигнальный экземпляр

Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…


Opus marginum

Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».