Сад надежды - [2]

Чарити вздохнула и оторвалась от мыльной оперы с мамой в главной роли. Теперь все лето никакого Кендрика. И никакой уборки, только в своей комнате порядок навести и постель заправить. Как ни печально, скучать по маме она не будет. Чарити прогнала прочь эту мысль и подставила лицо навстречу брызгам. В морской воде столько соли, что ее вкус будет чувствоваться на коже рук и ног до самого вечера. Засыпая, Чарити лизнет руку, только чтобы убедиться – она и правда на острове.

Впереди показалась суша. Чарити подалась вперед, ветер подхватил волосы. Солнечные лучи танцевали на волнах, настолько яркие, что пришлось зажмуриться. Внезапно какое-то сверкающее пятно поднялось над водой и тут же нырнуло обратно, не дав себя разглядеть. Конечно же, эльф! Выскочил из воды на дрожащих крыльях, дразнит… А вот еще один, справа! У Чарити колени подкосились от волнения, сердце бешено стучало, но она широко улыбалась. Эльфы проводили ее до песчаного берега и длинного пирса. Волны набегали на пляж, потом откатывали назад, увлекая за собой ракушки и водоросли. В ритмичном движении волн казалось, будто остров дышит. Глубокий вдох – и прибрежная полоса расширяется, затем медленный выдох – и вода почти поглощает узкий пляж. Живой остров.

Когда судно пришвартовалось, Чарити сбросила свои новые старые босоножки, перепрыгнула на деревянный мостик и, не слушая мамин окрик: «Чарити Монро Бакстер!», – понеслась по пирсу. Она была послушным ребенком, но только не на острове. И хотя голос мамы срывался от негодования, Чарити позволила ветру, волнам и даже выхлопным газам лодочного мотора унести ее призыв прочь. Она стремилась ощутить воду, песок под ногами, колыхание океана.

Добежав до того места, где было совсем мелко, девочка спрыгнула с пирса. Теплая упругая вода доставала до колена, ноги сразу же погрузились в песок. Сейчас она сделает шаг, и под ступнями будто что-то захлюпает. Знакомое ощущение!.. Чарити открыла глаза, увидела маму и отвернулась от нее лицом к острову. Вверху, будто лопасти огромного вентилятора, покачивались пальмовые листья. У вершины одной из пальм она заметила гроздь кокосовых орехов и подумала, сумеет ли в этот раз забраться по гладкому стволу. Каждый год она пыталась… к восторгу деда. Он смеялся, запрокинув голову и уперев руки в боки, иногда поддерживал, но Чарити выбивалась из сил и соскальзывала, едва вскарабкавшись на несколько футов.

Начинался отлив, и запах гниющей рыбы усилился. Ну и что? Главное – наконец-то она на острове. Вот и наступил один из самых любимых моментов в ее жизни! Как будто она долгие месяцы горела в огне, а теперь обугленная кожа получила шанс на исцеление.

Чарити увидела деда и поискала глазами бабушку, но не нашла. Дедушка махал рукой, дочерна загорелой под флоридским солнцем. Девочка помчалась к нему, шлепая по воде так, что на шум можно было привлечь стаю акул, и когда добежала до берега, шорты промокли, а низ футболки был усеян песком, как конфетти.

Мама посмотрела на нее осуждающе, а дедушка сгреб ее в охапку одной рукой и прижал к себе, приговаривая:

– А вот и картошечка приехала, целый мешок! Сейчас мы тебя отнесем домой к бабушке, почистим да и в котелок бросим!

Чарити засмеялась от восторга. Она была уже большая и не верила в такие глупости, но дедушку любила и заколотила кулачками по спине, подыгрывая ему:

– Я не картошечка!

– Неужели? – Дедушка поставил ее перед собой и осмотрел с головы до талии. – Надо же, и правда. В мешке-то лук! Надо подумать, что из тебя приготовить.

– Деда! – Чарити зажмурилась и крепко обхватила старика за шею. От него пахло керосином, которым он заправлял лампу у себя в гончарной мастерской, а еще корицей и чуть-чуть табаком – он уже не первый год бросал курить.

Внезапно его мышцы напряглись. Это приблизилась мама.

– Здравствуй, папа, – сказала она. Чарити уже знала – мама подумывает тут же взять водное такси и умчать обратно.

– Привет, Эллен, – сухо ответил дедушка. – Всё в порядке?

В маминых глазах промелькнула какая-то мысль:

– Как тебе сказать…

– А девочка похудела. – Он подбросил Чарити на руках.

Мамины глаза обратились в лед:

– Это ей не повредит.

Дедушка оглядел Чарити:

– Как ты питаешься? У вас дома еды достаточно?

Мама не дала ей ответить:

– Арендную плату увеличили. Ты понимаешь, как трудно сводить концы с концами?

– Тебе, Эллен Мари, я денег не дам. Буду посылать продукты для Пуговки.

Теперь мама была готова испепелить его взглядом.

– Нам твои подачки не нужны. И так проживем. Чарити хорошо питается. Она просто вытянулась.

Чарити обняла старика за шею:

– Я ем, когда хочу. Деда, ну правда.

Эллен посмотрела по сторонам:

– А где мама? Даже не удосужилась прийти повидаться со мной?

– У нее грипп. Лежит в постели. Может быть, согласишься переночевать? Маму это приободрит. Ей бы только взглянуть на тебя.

– А как же я, папа? – ехидно ответила Эллен. – Я могу подхватить вирус. Причем у меня работа. Я не могу просто так заболеть и уйти домой. Я не богачка и не на пенсии. – В ее тоне слышалась неприкрытая издевка.

– Ну что ж, вот и попрощались.

Чарити терпеть не могла, когда между мамой и дедушкой в воздухе натягивалась струна. А в бабушкином присутствии было даже хуже. Именно Чарити являлась предметом обсуждения во всех жарких спорах. Она разрушила мамину жизнь самим фактом своего рождения. А у мамы были грандиозные планы: стать для своего поколения новой Мэрилин Монро. За прошедшие пятьдесят лет ни одна женщина не сумела покорить сердца так, как Мэрилин, и мама созрела для этой задачи. Она так и сказала. Бабушка с дедом назвали ее дурой и добавили, что Чарити – ее единственная важная задача, и она с ней тоже не справилась… разрушила, так же как разрушила многое другое.