Сабля, трубка, конь казацкий - [10]
– Исэнмесэз, касак?! – прокричал тем временем ордынец. Или как-то так. Ни татарского, ни турецкого языка я не знаю. Но смысл фразы в переводе не нуждался. Достаточно вопросительной интонации. Мол, как поживаешь, не подох еще?
Не дожидаясь ответа, татарин остановил коня напротив «великомученика» и еще что-то произнес, только теперь сидел спиной ко мне, и я ничего внятно не расслышал. Впрочем, и так бы не понял… Запорожец в ответ и на этот раз промолчал. Тогда ордынец спешился и двинулся к нему. К сожалению, конь ордынца полностью заслонил картинку, так что я мог лишь догадываться, что происходило дальше.
Впрочем, особого воображения для этого не понадобилось.
Как только басурманин подошел достаточно близко, чтобы до него можно было дотянуться, запорожец ожил и взмахнул руками. Раздался мерзкий хряск, как при падении арбуза на бетон. После чего татарин рухнул на землю, засучил ногами, а потом замер и больше не шевелился. Его конь, почуяв кровь, тревожно всхрапнул и отбежал шагов на двадцать. Там остановился, повернул голову и коротко заржал.
– Все, Петро, можешь не прятаться. Выходи, пока мухи не заели… – позвал меня Василий, вытирая ладони о штаны. – Холера… не рассчитал маленько. Но так тоже неплохо получилось. И не пикнул, голомозый… – запорожец опять дернулся и отчаянно зачесался. – А чтоб вам сквозь землю провалиться! Совсем озверели, аспидское семья!
Полупуд развернулся и уже второй раз опрометью бросился к реке, на бегу стаскивая через голову рубаху. Запнулся сослепу о корягу и бревном плюхнулся в воду.
Ну да… Муравьиную кучу мы хоть и разбросали, но основание муравейника по-прежнему оставалось между корней вербы. И Василию, чтоб ордынец не заподозрил неладного, пришлось снова залезть в него с ногами. Что вконец обозлило мурашей, только-только начавших отстраивать порушенный дом.
– Вот же странная штуковина жизнь наша, Петро… – разглагольствовал, сидя в по шею в воде, запорожец. – То так повернет, то эдак вывернет. Полчаса всего и миновало, как мы одни шаровары на двоих делили, а теперь у нас всего вдоволь. Даже сапоги имеются. И конь! Чудны твои дела, Господи. Нипочем нам, смертным, не уразуметь, когда благословишь, а когда накажешь.
Выслушивая снизошедшую на запорожца мудрость, я направился к лошади, смирно ждущей в сторонке и только время от времени косящейся в нашу сторону. В отличие от хозяина, она была живая – и ее вид не вызывал у меня рвотных позывов.
Вот уж никогда не думал, что буду так бурно реагировать на покойников. В телевизоре они совершенно другие… И сценки с молодыми следователями, которых тошнит при виде трупа, мне тоже казались смешными. До сегодняшнего дня. Оказывается, у смерти лицо не столько страшное, как омерзительное и вонючее…
– Эй-эй! Ты куда?.. К коню не суйся! – вскричал Василий встревоженно. – Татарские бахматы[7] чужих на дух не переносят. Не убежит, не волнуйся. Он от хозяина далеко не отойдет. Потом поймаем, когда басурманами переоденемся. Лучше тащи голомозого сюда. Все равно одежду простирнуть придется… И лучше не ждать, пока кровь запечется.
Стараясь не глядеть на сплющенную голову мертвеца, будто попавшую в тиски, я ухватил татарина за сапог и поволок к реке. Но, видимо, полностью отвращения скрыть не смог.
– Эка, тебя перекосило. Аж позеленел весь… – хмыкнул Полупуд. – Нет привычки к покойникам, стало быть… Да брось ты его, Петро… Не мучайся… чай, не сбежит. Иди сюда…
А когда я приблизился, казак без лишних разговоров ухватил меня за руку и перебросил через голову в реку. Придержал чуток под водой, невзирая на все попытки освободиться, и только как я успокоился и перестал молотить руками и ногами – отпустил.
– Ммм… (Ты чего?!) – фыркая и отплевываясь, возмутился я.
– Полегчало?.. – добродушно уточнил запорожец. – Ну и добре. Точно монастырское воспитание, чтоб мне падучей заразиться… Небось, в самой Лавре с малолетства жил? Угадал? – и не дожидаясь ответа, продолжил: – Ну да, поговоришь с тобой. Чего глазами хлопаешь? Надо огонь разжечь. В бесагах[8] у татарина наверняка найдется, чем добрым молодцам подхарчиться. Да и просушиться не помешает. Еще и полдень не наступил, а мы уже второй раз отмокаем… Уголек в твоей трубке я испортил, уж извини. Но ведь сама трубка не утонула?.. Так что давай не кисни – метнись за жаром.
Я хоть и не говорил Василию о своем костре, но догадаться не сложно. Чем-то же я пережег ремни.
Легко сказать: «метнись». Не в смысле расстояния, а сколько времени прошло… Костер почти полностью прогорел. Только-только жар теплился. Пока снова сена надергал… угли вздул. Пока снова разжег. Правда, в этот раз ждать углей не стал – ухватил пару веток потолще и размахивая ими, как олимпиец факелом (пущей схожести с древнем эллином мне придавало отсутствие наряда), побежал обратно к переправе.
Вроде и не слишком долго возился, а к моему возвращению одежда с убитого ордынца, уже выстиранная, сушилась, развешанная на нижних ветвях ближайших верб. Трупы обоих людоловов тоже куда-то исчезли, а Василий, что-то тихонечко насвистывая, уже расседлывал бахмата.
– Тебя только за смертью хорошо посылать, – проворчал запорожец, кивая на заготовленный хворост. – Долго кончины ждать придется… Разжигай уже… К сожалению, с едой негусто. Всего пара лепешек и кусок конины. Зато нашел мешочек с турецкими зернами. Басурмане из него отвар делают – кофем называется. Не доводилось пробовать? Истинно адово зелье. Горькое, зараза, как полынь. Черное – как смола. Но сон отгоняет напрочь. А нам с тобой сегодня поспать не придется. Так что весьма кстати.
Деяния полководцев запечатлены на батальных полотнах художников в назидание потомкам и в память о былой славе и величии. Но никто не знает, сколько не менее ожесточенных сражений происходило, прежде чем на ратном поле сходились полки и армии. Только потому, что эти подвиги совершались обычными людьми. Зачем скачет на Сечь Олеся, зная, что женщинам вход туда запрещен под страхом смертной казни?.. Что и куда везет разбойничий байдак атамана Ворона? Как Петру отличить друга от врага, если утром он речной тать, в обед – казак, а вечером – ушлый контрабандист? Поможет или помешает новым товарищам наш современник, когда придет его время выбирать, на чьей стороне сражаться?
Ранняя осень сорок четвертого… Группе майора Корнеева удалось не только найти склад сырья для производства атомной бомбы, но даже сорвать планы его эвакуации, захватить и переправить груз за линию фронта. Казалось бы, задание выполнено. Однако в ходе операции в плен к Корнееву попал начальник охраны склада, оберштурмбанфюрер СС Максимилиан Штейнглиц.В стремлении сохранить жизнь немец раскрыл разведчикам дополнительную секретную информацию — о размещенной в старинном польском замке лаборатории Аненербе, где профессор Гольдштофф заканчивает разработку еще более мощного и разрушительного оружия.
Ты можешь бить себя в грудь и клясться, что добрый и миролюбивый. А также — белый и пушистый, как кролик наизнанку, но кто ж тебе поверит, если выглядишь ты великаном, на плечах — шкура полярного медведя, а в руках дубина, с которой гигантопитеки мамонтов гоняли. Шалишь, брат!.. Не повезло с самого начала, теперь уж ничего не попишешь: крутись-вертись, а образу соответствуй. Ну, или нагни судьбу через колено, если ума и силенок хватит.
Границу тайно переходит отряд башибузуков… Странная находка… Поджог в имении князя Катакази. Бессмысленное и жестокое нападение на рейсовый дилижанс. Десятки убитых… Несколько пассажирок взято в плен. По следу банды идет самый лучший сыщик Особого отдела Третьей канцелярии… А тем временем наш современник (попаданец), опальный князь и юная виларка стараются добраться через половину Империи в Санкт-Петербург, чтобы успеть подать прошение на Высочайшее имя. Сперва не зная, а потом – не понимая, почему за ними гонятся шпионы, как минимум, двух государств.
Осень сорок четвертого. РДГ «Призрак» успешно выполняет задание, полученное лично подполковником Корнеевым от комиссара государственной безопасности второго ранга Абакумова. Но уходить из уничтоженной секретной лаборатории «Аненербе» пришлось с боем. Покинув графский замок через старинный подземный ход, разведчики оказываются не за стенами, а на берегу Черного моря… в июле одна тысяча тридцать девятого года, в самом начале наступления РККА на фашистскую Румынию. Что произошло на самом деле? Куда они попали и что нужно сделать, чтобы вернуться домой? И непременно с Победой!
В иной мир проще попасть, чем выбраться. Все неизвестно – и место, и время. Беспощадные викинги, пещерные медведи, пираты и… чародеи. Погибнуть легко, выжить почти невозможно. Но если рядом верный товарищ и любимая девушка – нет невыполнимых задач! И куда бы ни забросила судьба, выход всегда отыщется. Надо только очень хотеть, верить в себя и не падать духом.
Однажды твой яркий, красивый, содержательный сон может стать реальностью. Хочешь ты того или нет.
Повесть "Под багряной сенью заката", рассказы "Лавандовый запах рук", "Мальчик и девочка", "В уныния пеленах" и "Последний поход" – теперь под одной обложкой!
Тебя зашвырнули в другой мир обманом? Не печалься! Внешность – королевская, магия – редкая, да и бонусом ко всему – жених нарисовался. И, пусть я теперь невеста, да еще и обещанная неизвестному магу, ему со мной здорово не повезло! Я, Линтра Гриффит, обещаю – вернусь в свой мир и накажу обманщицу!
Казалось бы, нашел брата, получил долгожданные ответы – что еще нужно для нормальной жизни. Разве что уволится из рядов доблестной Службы Безопасности и вернуться домой. Но вот беда: брат снова пропал, с памятью проблемы, а озвученные ответы все только больше запутали. И уже начинаешь сомневаться в собственном рассудке, видеть безумие там, где его нет… или есть.
Что выйдет, если московский программист попробует создать бордель в другом мире?.. Может ли бордель объявить войну государству?.. О чем думал Барсик? Ответы на эти и многие другие вопросы вы узнаете, прочитав эту книгу.
Люди не равны. Кто-то — простая челядь, кто-то — наследник влиятельнейшего рода, а кто-то — аватара божества хаоса. А раз не равны люди, значит и союзы, которые они заключают, не могут быть равными. Никто не хочет заключать союзы в ущерб себе. А значит, каждый будет стремиться к союзу неравному, но тому, в котором цена жизни их союзников будет всяко выше их собственной. И для заключения подобного союза мало знать, кем являются те, кого ты рассматриваешь в качестве кандидатов на объединение. Надо знать, кто ты… Лишь познав себя, человек способен в должной мере осознать, каким мерилом ему следует измерять стоимость чужих жизней.