Саамский заговор [историческое повествование] - [46]
Конвой в промазанных ворванью и все равно набрякших сыростью тяжелых сапогах шагает без сердечной смуты и печали, но с затаенной обидой. Служба, с виду и не ахти какая, а забот столько, гляди да оглядывайся.
«Все, что положено по довольствию и вещевому, и денежному, только что не зубами выгрызать приходится, да еще любая вошь из хозчасти себя перед тобой майором держит и ждет благодарности. А Михайлов? Не лучше Орлова. Мы, адмотдел, милиция у него не в подчинении. Есть у него Шкотов. Вот и конвоировали бы со Шкотовым. Мало? Пусть из Мурманска вызывает наряд, из Оленьей, в конце-то концов. Мы райотдел, а район у нас от Краснощелья до Вороньего».
Недосуг конвою думать о тех, кого велено доставить. Думать приходится о том, чтобы к вечеру не лег туман, ишь как парит.
Весенняя тундра только для таких путешественников, как младший лейтенант Михайлов с наганом и милиционеры Кобзев и Ярцев с трехлинейками наперевес, а взять оружие «на плечо» Михайлов не позволял, была сплошным препятствием на пути к привычным радостям жизни. Безотрадная, холодная, скучная, пустынная земля ничем не могла привлечь и порадовать взор Михайлова. Да и видел-то он в основном только расквашенную дорогу, по которой гнал свою добычу, стараясь сохранить по мере сил свои новые хромовые сапоги, надевавшиеся при визитах в Мурманск.
В отличие от них, для Филиппова, еще в начале минувшей зимы не чаявшего дожить до весны, весенняя тундра была обещанием жизни всему живому, сама, словно заново рожденная, она вливала в старика восторг и силу. Час от часу залитая солнцем, дышащая чистейшей талой водой, проснувшаяся земля была полна ликующих криков новой жизни. И хотя май, чесмес по-саамски, стало быть, лягушачий, еще не наступил, но уже пробовали свои голоса особо нетерпеливые, очнувшиеся от зимнего сна в прогретой воде неглубоких ям зеленые квакуньи. А сверху, из бездонной небесной синевы, горланили о своем возвращении на родину несчетные стаи. Чуть ниже высоких жемчужных облаков тянулись эшелон за эшелоном тяжелые птицы, с шумом разгребая натруженными крыльями наконец-то родной легкий полярный воздух. Стая за стаей, клин за клином отмахивали они последние версты немереного пути! Уставшие, счастливые, трубили о своем возвращении лебеди, а еще выше горластые гуси скрипели так, словно переваливался на рытвинах и скрипел груженый обоз херсонских чумаков где-нибудь в бескрайней приднепровской степи.
Кончилось время скамм, темное, бессолнечное время, наступило время тальв!
Оно будет идти от появления солнца в январе до того дня осени, когда снова скроется уже не греющий медный диск и не покажется больше из-за края горизонта до нового января.
А сейчас славное время сыохч, ранняя весна, ночью еще морозит, а днем уже греет солнышко.
Казалось, что в жизни старого лопаря уже не произойдет ничего нового, ничто не выведет его за привычный круг, где зимняя охота сменялась оленьим отелом, после чего шел весенний семужий лов, а там и выезд на летние пастбища, осенний лов, возвращение на зимние пастбища и долгожданная зима!
Старик Филиппов и по молодости любил, как и все саамы, зиму больше, чем лето. Хорошее, покойное, сытное время. Есть дрова, есть мясо, в бочках рыба, не ленись, кушай. А в других бочках морошка и брусника. Пробил черпаком тонкий ледок, схватившийся за ночь, зачерпнул, припал… и словно ледяной факел пройдет сквозь тебя, выжигая и усталость, и хвори, вольется в кровь живительным огнем, возвеселит душу. А еще в каждом доме в теплом месте томится и шумно вздыхает, отдувается, набирает силу бочонок с бражкой. Это в запас, а первый уже открыт и для хозяев, и для гостей. А от печки исходит запах риске, хлеба из пресного ржаного теста, вкуснейшего, пока свежий…
Лето не задалось, припасов не сделал? Да в тундре не пропадешь, прокормит. Нешто куропаток не хватит? Да их и ребятишки несмышленые силками ловят и старики со старухами для приработка сотнями берут. Так их в насмешку и зовут — «летучая рыба», хоть сетями лови. Сдал — в кармане копейка!
Комара нет, гнуса нет, оленьи стада далеко, в лесах, в безопасности. Волк зимой в лесу не держится, одни уходят к русским, на юг, на терский берег, а те, что остаются, промышляют по мелколесью. К оленям в очередь ходят пастухи, народу много, дело необременительное. А свои олешки, для разъезда, рядом. Хорошо с оленем, без оленя плохо. Весной мокрота, осенью дождь и слякоть, где пройдешь, а где и утонешь, а зимой везде дорога. А главная дорога — в гости! Куда бы ты ни приехал, везде тебе рады, будет для тебя и угол и стол. И у тебя, сколько бы ни приехало, не будет тесно.
С Масленой, с четверга начинается кыргылы пейве — «гуленый день», веселый день, долгий день, на оленях катаются, песни поют, и в каждой тупе вечеринки. Умеют веселиться саамы, ни ссор, ни грубого слова, ни обиды. Но люди есть люди, всякое случается, только виноватый сам первым идет к обиженному, винится перед ним, не видя в том для себя никакого урона. Посерьезней ссора — оба кланяются друг другу в ноги, вместе помолятся, и снова мир и любовь. Только на праздниках такого не случается, а если и случается, так уж очень редко.
«БЛОК-АДА», непривычным написанием горестно знакомого каждому ленинградцу слова автор сообщает о том, что читателю будет предъявлен лишь «кусочек» ада, в который был погружен Город в годы войны. Судьба одной семьи, горожанина, красноармейца, ребенка, немолодой женщины и судьба Города представлены в трагическом и героическом переплетении. Сам ленинградец. Михаил Кураев, рассказывая о людях, которых знал, чьи исповеди запали ему в душу, своим повествованием утверждает: этот Город собрал и взрастил особую породу людей, не показного мужества, душевного благородства, гражданской непреклонности.
«М. Кураев назвал своё повествование фантастическим. Но фантастичны здесь не материал, не сюжетные ходы, а сама реальность, изобилующая необычными ситуациями…»«Эта повесть продолжает гуманистическую традицию нашей литературы…»«Автор „Капитана Дикштейна“ знает, о чём говорит: проследить и описать судьбу одного человека — значит косвенным образом вместить частицы множества судеб, и может быть, даже судьбы государства…»Из рецензийЛенинградский писатель М. Кураев назвал свое повествование фантастическим.
Впервые рассказ опубликован в журнале «Новый Мир» 1995, № 9 под названием «„Встречайте Ленина!“ Из записок Неопехедера С. И.».
Произведение талантливого русского писателя М. Кураева «Жребий № 241» повествует о судьбе двух любящих людей на фоне событий русско-японской войны. Повесть пронизана размышлениями автора об исторической сути происходившего в России в начале XX века.«Именно в любви, где в основе лежит, быть может, самое эгоистическое чувство, жажда обладания, одухотворенность возвышает до полного торжества над эгоизмом, и в этом утверждение истинно человеческого и исключительно человеческого — способности думать о другом, чувствовать его боль, желать ему блага.
Кураев Михаил Николаевич родился в 1939 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский театральный институт, с 1961 по 1988 год работал в сценарном отделе киностудии «Ленфильм». Автор сценариев 7 кинофильмов. Первая публикация — «Капитан Дикштейн» («Новый мир», 1987, № 9). Автор книг «Ночной дозор» (1990), «Путешествие из Ленинграда в Санкт-Петербург» (1996), «Питерская Атлантида» (1999) и др. Проза М. Кураева переведена на 12 языков и издана во Франции, Италии, США, Германии, Корее и т. д. Живет в Санкт-Петербурге.
В романе выдающегося польского писателя Ярослава Ивашкевича «Красные щиты» дана широкая панорама средневековой Европы и Востока эпохи крестовых походов XII века. В повести «Мать Иоанна от Ангелов» писатель обращается к XVII веку, сюжет повести почерпнут из исторических хроник.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Британия. VII век. Идут жестокие войны за власть и земли. Человеческая жизнь не стоит и ломаного гроша.Когда от руки неизвестного убийцы погиб брат, Беобранд поклялся отомстить. Он отправился на поиски кровного врага. Беобранд видит варварство и жестокость воинов, которых он считал друзьями, и благородные поступки врагов. В кровопролитных боях он превращается из фермерского мальчишки в бесстрашного воина. Меч в его руке – грозное оружие. Но сможет ли Беобранд разрубить узы рода, связывающие его с убийцей брата?
В 3-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли первые две книги трилогии «Песнь над водами». Роман «Пламя на болотах» рассказывает о жизни украинских крестьян Полесья в панской Польше в период между двумя мировыми войнами. Роман «Звезды в озере», начинающийся картинами развала польского государства в сентябре 1939 года, продолжает рассказ о судьбах о судьбах героев первого произведения трилогии.Содержание:Песнь над водами - Часть I. Пламя на болотах (роман). - Часть II. Звезды в озере (роман).
Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.