Саамский заговор [историческое повествование] - [18]

Но передумал и написал, умышленно умолчав о своем милицейском прошлом:

«Товарищи бойцы и командиры 112-го полка 29-й стрелковой дивизии! Если меня лишить армии, я погибну, как я есть батрак, и нахожу, что, уволившись против зимы, не найду себе должность. И с другой стороны помощи не нахожу, партсекретарь говорит одно, а на деле не оказывает. А Красной Армии я благодарю, что научила писать, и читать, и понимать казусы мировой революции. Отставленный от Красной Армии, буду страдать до конца моей жизни. И затем да здравствует вождь пролетариата и советской власти под руководством Коммунистической партии!»

Письмо не помогло. Но пожалевший никчемного парня помполит товарищ Войто дал демобилизованному бойцу отличный совет: «Поезжай-ка ты, бедолага, в Москву, там еще никто не пропадал, на всякого дело найдется».

Люди, к ратному делу неискусные, как показала жизнь, могут преуспеть на войне с теми, кому и в голову прийти не могло оказывать им сопротивление.

Трудно сказать, как бы сложился саамский заговор, если бы Всесоюзное акционерное общество организационного строительства, Оргстрой, располагало в Москве только одним адресом, на Ильинке, в Рыбном переулке, в доме два. Ну содействовало бы оно себе рационализации техники управления, ну внедряло бы по мере сил наиболее совершенные для своего времени организационные системы и технические формы работы в учреждениях, проводило бы квалифицированные инструктажи по вопросам операционных процессов, техники торговли, счетоводства, учета и делопроизводства.

Но был и второй адрес у Оргстроя, на Кузнецком мосту, угол Рождественки, дом двадцать-бэ, где располагались экспедиция и склады.

Иван Михайлович Михайлов после долгих полубездомных мытарств по Москве прибился-таки к Оргстрою, и зацепись он по первому адресу, на Ильинке, может быть, не только его, но и многих других людей жизнь сложилась бы как-то иначе. Он даже обратился в поисках работы как раз в главную контору на Ильинке, но в силу ничтожного образования был переадресован на Кузнецкий мост, ставший в его биографии мостом почти что Аркольдским, приведшим его на Лубянку.

Вот здесь-то, совсем неподалеку от огромного здания бывшего страхового общества «Россия», выходившего фасадом на Лубянскую площадь, Иван Михайлович нашел себя сначала как грузчик рациональной конторской мебели, доставлявшейся гужевым транспортом заказчикам. Карьера грузчика Ивану Михайловичу не задалась, не обнаружив достаточной физической выносливости, был он по неизмеримому человеколюбию и милосердию старшего экспедитора Андрона Кальпуса переведен на доставку картонажного оборудования для контор и управлений.

Обложки и папки для хранения дел, разделители с прокладками-указателями для дел и карточек, конверты с прозрачными окнами, формуляры и карточки по учету, счетоводству и хранению деловых бумаг упаковывались в объемистые пакеты согласно заявке. Ивана Михайловича навьючивали канцелярским картоном в пределах его грузоподъемности. Объясняли, как короче добраться до заказчика, и выпускали в город в свободный полет.

Уже через полгода работы по доставке Иван Михайлович мечтал о работе под теплой крышей, а не в городской толчее, под дождем, в снежной каше, в пыльных вихрях. В переполненный трамвай с такой поклажей и не думай соваться, весь день на ногах, зато город он узнал очень неплохо. И какой-нибудь Кривоколенный переулок, спрятавшийся черт знает где, или ставший из-за новой застройки дворовым проулком Мало-Спасо-Глинищевский, рядом с Ильинкой, черт его найдет, были ему так же хорошо знакомы, как дыры в собственном кармане. И о новых адресах Иван знал лучше других. «Вань, улица имени Первого Мая — это где?» — «Да Маросейка!» — «А Роза Люксембург?» Знал и про Розу Люксембург.

Андрону Кальпусу удалось найти надежного клиента в лице Главного управления ОГПУ, потреблявшего папки, формуляры, учетные карточки в огромных количествах. Доставлявший свой товар на восьмой подъезд Иван Михайлович был всегда в хорошем расположении духа, поскольку от Кузнецкого моста до Лубянки рукой подать. А платили ему с веса, а не с расстояния.

А дальше счастливый случай. К принимавшему канцелярский скарб младшему инспектору отдела учета Хозяйственного управления ОГПУ Брониславу Леопольдовичу Тау совершенно между прочим обратился выходивший через восьмой подъезд сержант с характерной фамилией Резник и поинтересовался, не знает ли он, Тау, где на Стромынке Слезный тупик. Младший инспектор отдела учета только пожал плечами, а Иван Михайлович, хотя его и не спрашивали и даже в силу небольшого роста и невыразительности черт и вовсе не заметили, тут же поднял свои синие глаза на спрашивающего сержанта и с готовностью отозвался. «Знаю, — сказал Иван Михайлович, — и ехать лучше не через Коланчовку, а через Марьину Рощу». — «Кто такой?» — спросил сержант Резник у младшего инспектора Тау, давая понять, что не со всяким случайным человеком он станет разговаривать. «Разносчик из Оргстроя», — пояснил Бронислав Леопольдович Тау. «Поедешь с нами, будешь понятым и дорогу покажешь», — сказал вкусивший немалой власти сержант так, словно перед ним был пусть и маленький, но не совслужащий, а извозчик на Арбатской бирже. Резник только недавно был взят на Лубянку, ему не хотелось выглядеть новичком. Как разговаривать, учился у старших, а недостающие знания старался собирать по ходу дела.