Саалама, руси - [23]
— Еще раз? И дальше, за поворот! — Гадетский махнул рукой, указывая в сторону дороги. С азарта гонки он еще кипел адреналином на морозе.
— Идет! — глаза у Ахмера так же нездорово загорелись, и парни, ударив по рукам, вперились друг в друга горящими взглядами.
Кирилл разговор поймал буквально краем уха. Все уже разъезжались, когда Чечен сам к ним подошел. Его дурные глаза блестели невыплеснутой агрессией. Андрей выиграл до обидного случайно. Ахмер, конечно, шел первым, но потом то ли не рассчитал, что беха его уже не первой свежести, то ли подрасслабился, не считая пацана за соперника, но, объезжая люк, слишком сильно крутанул рулем — его слегка занесло, а пока выправился, Suzuki успела вылететь за линию финиша.
Ахмер развернулся и побежал к машине. Кирилл рывком схватил приятеля за рукав:
— Ты что, охренел?!
Глаза у пацана горели, щеки тоже, он даже не замечал, что стоит на морозе в одной толстовке:
— Мы быстро. Сейчас один заезд, за угол, до светофора и обратно. Это пять минут!
— Да ты что, совсем сбрендил?! Все уже! Сегодня все откатались!
И откатались. И собрались. И «патруль», отлавливающий случайных прохожих, уже разошелся. Кроме того, они договорились ехать по траектории с поворотом, а старенькая Suzuki и на простой драг была совсем не рассчитана. У нее легко могло сорвать рулевую тягу, а на повороте — тормоза.
— Мы быстро!
Андрей выдернул руку, дверца машины с грохотом захлопнулась.
— Твою мать!
Кирилл в бессильной злобе саданул кулаками воздух: еще минута, и тот угробит отцовскую машину.
Тачки, на секунду замерев на старте, в вонючих клубах дыма рванули вперед, распугивая весело переговаривающихся рейсеров. Те, кто еще не успел уехать, кинулись к ограждению.
BMW решительно обошла Suzuki уже на первой половине отрезка. Андрей выжимал из движка все, что можно, старушка отчаянно выла на максимальных оборотах, но ей не хватало лошадей. Близился поворот. Триста метров, двести, сто…
Оглушающий хлопок, юз, вонь покрышек, и Suzuki с отчаянным свистом полетела вбок, оставив жирный черный след на асфальте и пропахав снег обочины. Через секунду Suzuki с душераздирающим скрежетом впечаталась задним крылом в ограждение.
Рейсеры у дороги громко закричали и побежали к Suzuki.
18
4 декабря 2008 года. Четверг. Сомали. Деревня. 22:05.
Жарко. Невыносимо, иссушающее жарко. Первым инстинктом было — вдохнуть. Диафрагма дернулась, расширилась и приняла в себя воздух пополам с едкой пылью. Девушка поперхнулась и зашлась в кашле, от которого огнем полыхнули легкие. Замерев на секунду, она перетерпела спазм, а потом вдохнула еще раз. Сначала с опаской, через силу, но пронесло — боль утихла, и она начала отчаянно и жадно глотать кислород, давясь тошнотворным запахом гари и жженого масла. Горло сводило в рвотном позыве, носоглотку саднило, но кислород забурлил в крови, пробуждая сознание, и через пару минут она понемногу начала ощущать свое тело. Сначала пересохшие, покрытые коркой дробленого бетона губы. Потом саднящие локти рук, и странно онемевшие ноги.
Голову мерным гулом наполнял звон. Он шел откуда-то из ушей, поднимаясь вверх и разливаясь в мозгу. Ливанская дернулась и попыталась пошевелить руками. Тело среагировало не сразу, будто восстанавливая связи нервных окончаний, но все же среагировало. Сначала она смогла двинуть локтем, потом кистью, пальцами. Девушка с трудом выдернула из-под себя правую руку и подтянула ее к лицу. Ощупывая, прижала дрожащие, потерявшие чувствительность пальцы к голове. Щеки, уши, шея: все было покрыто липкой мокрой кашей. Пыль, колкий жесткий песок и кровь. Много крови.
Паника подхлестнула изнутри, заставляя выбираться из мутной вязкой темноты.
Глаза открывались с трудом, веки слиплись, налились свинцом. Секунды, в течение которых она думала, что ослепла, показались часом. Только неимоверной силой воли Ливанской удалось заставить себя разжать веки. Сначала перед глазами все поплыло, сливаясь в сплошное серое месиво. Девушка сквозь резь сморгнула раз, другой. Первое, что она увидела более или менее отчетливо — грязное белое пятно — медицинский халат. Ливанская с трудом разогнула левую руку, почувствовав тупую ноющую боль в сухожилиях, и потянулась вперед, хватая мужчину за плечо. Ссохшееся спрессованное крошево песка и известки стягивало кожу, как гипсом, и трескалось на руках, не давая двигаться.
— Сэм! Сэм!
Ливанская даже не поняла, свой ли голос слышит. Он доносился настолько издалека, что она едва различала произнесенное имя. Она попыталась кричать, но горло оказалось плотно закупорено слипшимся слоем пыли.
Пальцы сжали плечо мужчины, и девушка принялась отчаянно трясти его. Несколько минут прошло, прежде чем сознание прояснилось достаточно, чтобы понять: он ее не слышит. Из раздробленного черепа мужчины вытекает серая кашица мозговой массы — он мертв.
Испуг накрыл мутным покрывалом. Она видела немало трупов, она их препарировала, училась накладывать швы на телах, копалась во внутренностях. Но впервые это был человек, которого она знала лично. Близко знала. Коллега, почти друг: они работали вместе, оперировали вместе, ели за одним столом.
Уважаемые читатели, если вы размышляете о возможности прочтения, ознакомьтесь с предупреждением. Спасибо. Данный текст написан в жанре социальной драмы, вопросы любви и брака рассматриваются в нем с житейской стороны, не с романтической. Психиатрия в данном тексте показана глазами практикующего врача, не пациентов. В тексте имеются несколько сцен эротического характера. Если вы по каким-то внутренним причинам не приемлете секса, отнеситесь к прочтению текста с осторожностью. Текст полностью вычитан врачом-психиатром и писался под его контролем.
Роман о нужных детях. Или ненужных. О надежде и предреченности. О воспитании и всех нас: живых и существующих. О любви.
Да выйдет Афродита из волн морских. Рожденная из крови и семени Урана, восстанет из белой пены. И пойдет по этому миру в поисках любви. Любви среди людей…
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».