С тобой все ясно (дневник Эдика Градова) - [12]

Я чувствовал, что сегодня что-то случится! Хорошее!

Дома - засургученный пакет. На мое имя.

"Совсекретно. Шеф вами недоволен. Информацию, об объекте Т-29 передайте завтра по 18-му каналу связи.

Операция "Осенний бал" намечается на субботу. Связь как всегда. Подробные инструкции через агента Б.".

Привет тебе, дневник! Я погнал к Андрею!

Назло всем врагам, во славу дружбы "Группа АБЭ"

воскресла в прежнем блеске. Ссора всем надоела. Мир, мир! Главное сейчас - не расшифроваться, а то ее постигнет участь КЮРа.

На радости я опять сбился на жаргон: "погнал"

и проч. Вчера мне от Риммы Николаевны за это досталось.

- Нравится тебе новый учитель литературы? - спрашивает.

- Ништяк.

Как она разгневалась! "Что за манера выражаться!

Что за дикие слова!" А если у нас все так говорят?

И конечно, забыла свой вопрос. У старших всегда так: им важно не что говорят, а как говорят.

А что новый учитель по литературе? Не знаю. Не разобрался еще. В "Группе АБЭ" мы о нем не говорим.

Я вышел из дому за час до начала и сразу в рощу, на Пушкинскую Полянку. Там разыгрался такой листопад, что даже небо пожелтело. Я лег на листья и слушал, как они меня засылают. Один лист упал на губы и черешком щекотал в носу, но я не шевелился.

Я думал о том, что сегодня у нас ОСЕННИЙ БАЛ, и я встречу там Любочку, и Андрея с Борей, и всех наших ребят. В шуршащей тишине опять соединились два столетия. И Пушкин прошептал мне:

Во дни веселий и желаний

Я был: от балов без ума...

Я стал думать, почему Александр Сергеевич так любил осень. А листья падали, шелестели, и я вдруг услышал строчку, которую знал всю мою жизнь и сам сегодня писал в зале, над сценой. Но я не увидел - услышал ее, шершавую, как падающий лист.

оЧей оЧарованье Ч-Ч

оЧей оЧарованье Ч - Ч

Вообще-то над сценой желтыми листьями мы прикнопили поначалу всю золотую строку: "Унылая пора!

очей очарованье!" Но Афанасий Андронович усек первую часть: "Что за унылое настроение? Это безответственно. Вы вступаете в пору расцвета, и я думаю, что..."

- Но это же Пушкин! - изумилась Любочка.

- Спасибо за подсказку. - Директор иронически посмотрел на старшую вожатую. - Я могу вам даже показать то место в хрестоматии, где это напечатано.

- Вот именно! - поддержал Андрей обе стороны сразу. - Вечно у этого Пушкина нелады с цензурой... - Босов полез снимать первые два слова. Любочка была в недоумении.

- Ты меня прости, Андрей... - начал было я, но он меня прервал.

- Ты тоже меня прости, Град ты мой. Но пусть Скафандр лучше редактирует Пушкина, чем срывает наш вечер.

Собирались ребята постепенно. У всех было какое-то тревожное и приподнятое настроение. По лестницам бежали разноцветные, как листья в роще, девчонки. Грозно и неудержимо перемещались группы десятиклассников.

А восьмиклассницы смеялись так громко, что музыку заглушали.

Весь вечер мы были втроем: Андрей, Борис и я.

Шейк танцевали вместе. Я из танцев признаю только шейк. Тому, кто его придумал, я бы какую-нибудь международную премию отвалил. Жалко, что ли? За такой танец! Вся школа ходуном ходила, и Афанасий Андронович опасливо косился то на нас, то на люстру, когда, заряженные ритмом, мы отплясывали.

И во время других танцев А и Б не сидели на трубе-их приглашали, они приглашали. Ничего, когданибудь и я дорасту до танго. Да здравствует акселерация, которая бы касалась всех, по-честному! Девчонки ведь нашего брата делят на две категории: высоких (с которыми не стыдно танцевать) и всех остальных. А девочек моего роста на свете почти не осталось.

Расписался я, а завтра химия. До завтра, дневник, до завтра! Главное запишу завтра.

Про Аню, Олю и Любочку.

ОСЕННИЙ БАЛ был в разгаре, когда объявили "белое танго". Оля Савченко пригласила Андрея, Борюкакая-то десятиклассница. А я наблюдал за Любочкой.

Как она улыбается, как радуется успеху нашего вечера, как танцует. "Очей очарованье!"

И вдруг рядом с ней очутился Е. Е. Он небрежно наклонился и чуть ли не дотронулся губами до ее уха.

Она закрыла глаза и кивнула, дотронулась до его плеча-они уже танцевали! Мне хотелось крикнуть: "Как же так? Ведь это белое танго!" И тут я заметил рядом Аню Левскую. Не знаю, как и когда она тут появилась.

Что-то сказала своим негромким голосом. Музыка в динамике ревела, и я не слышал ее слов. Мне казалось, что она дрожит. И белые пятна возникли на розовом лице, словно десяток Антарктид сразу. Не знаю, зачем она подходила.

В перерыве между танцами и концертом играли в "ручеек". Оля Савченко схватила меня за руку и, пока тащила через длинный тоннель, все смеялась, смеялась и вдруг спросила (глаза ее очутились совсем рядом):

"Я тебе звонила. Почему ты на факультатив по литературе не ходишь?" Я не успел ответить, потому что чья-то рука (это был Роман-Газета) вырвала Олину из моей.

Раньше мне казалось, что Оля похожа на первую букву своего имени: так же чист овал прекрасного лица и так же пусто внутри. Один хохот. А теперь?

Вот какая "девушка" мне звонила.

ОСЕННИЙ БАЛ, ОСЕННИЙ БАЛ:..

Произошло вот что.

Любочка взяла мою руку.

После этого я потихоньку "вытек" из "ручейка", чтобы никто к моей руке не прикасался. И эту свою руку держал за спиной. И уже забыл и про Аню, и про Олю, и даже про братьев-агентов.