С риском для жизни - [8]

На суде шпион во всем признался и рассказал историю своего предательства. Он дал исчерпывающую информацию о своих немецких хозяевах, полагая, вероятно, что таким образом спасет жизнь. Но это было бесполезно. Суд признал его виновным без смягчающих вину обстоятельств, и он был расстрелян.

В мае 1915 года, когда отголоски первого крупного столкновения несколько заглохли, я был вызван к моему начальнику Филиппу Робертсону, который сообщил, что меня переводят в Центральный разведывательный отдел полевой контрразведки.

Мне хочется думать, что я был первым рядовым солдатом, который стал сотрудником британской контрразведки. Рискованные приключения и требование абсолютной тайны разбудили во мне склонности агента, и я приступил к исполнению своих обязанностей.

Однако не все было в этом деле романтично. Работа разведки имеет и свою укоренившуюся рутину, но эта рутина жизненно необходима для успеха дела.

Я должен был всегда следить за таинственными световыми сигналами, проверять данные относительно этих сигналов, беспрестанно наблюдать за подозрительными личностями и за шпионами в военной форме. Надо было наблюдать за бельгийскими и французскими рабочими, которые работали за линией огня. Кроме того, нужно было производить расследование, дел о дезертирах для помощника начальника военной полиции, проверять документы всех штатских и т. д.

Наблюдение за штатскими, работавшими позади линий, в нашем секторе не представляло трудностей. Правда, были отдельные случаи подозрений, но по расследовании подозрения всегда оказывались беспочвенными.

Дежурный офицер должен был находиться на своем посту в любой час дня и ночи — либо наблюдая за своими подчиненными, либо занимаясь в полуразвалившейся хибарке решением своих многочисленных задач. Офицер, которого я отчетливо помню, испытывал все неудобства жизни в жалком деревянном бараке, тогда как в частной жизни он был архимиллионером — Джеймсом Ротшильдом.

Он работал всей душой с неутомимой преданностью делу. Впервые я увидел его в 1914 году около Ле Като. В следующий раз я встретил его в 1915 году у Нижнего Ламота и потом несколько раз встречал в разных секторах фронта.

В ту пору я впервые поймал шпиона. Вот как это было.

Около деревни Флербе я выслеживал на некоторых перекрёстках одного дезертира, который должен был находиться в окрестности. В томительном ожидании проходили долгие часы.

В течение двух вечеров, будучи дежурным, я видел старую крестьянку, которая, прихрамывая, проходила всегда до наступления сумерек. Старуха неизменно ходила к разрушенной церкви на окраине деревни и всегда имела с собой маленькую корзину. На третий вечер она снова проковыляла мимо меня, и мне это показалось подозрительным.

На четвертый вечер, оставаясь невидимым, я стал наблюдать за этой старой женщиной, которая прошла в тот же час и в том же направлении. Это укрепило мое подозрение, и я вместе с сержантом и двумя солдатами решил следить за нею. Она надвинула свою шаль плотно на голову и несколько минут спустя после семи часов вошла в поврежденную снарядами церковную дверь. Затем направилась к другой двери, ведущей к башне, и начала осторожно подниматься по развалившимся лестницам. Я следовал за ней чрезвычайно осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, но доски все же поскрипывали. Женщина остановилась на верху башни. Я был поражен, увидев, что развалившееся помещение в башенке занимал человек, одетый в форму английского сержанта.

В тот момент, когда она передавала этому человеку продукты, я вынул свой кольт и направил его на обитателей башни. Это было несколько рискованно, так как обнаруженный мною человек мог оказаться действительно британским военнослужащим, которому было поручено провести специальное наблюдение. Я рискнул. Человек посмотрел на меня с презрением и спросил, не сошел ли я с ума.

Я инстинктивно чувствовал, что этот человек пытается втереть мне очки. На войне как на войне! Лучше честно ошибиться, чем дать ускользнуть шпиону.

Я сообщил офицеру о своих обязанностях и попросил предъявить документ о его полномочиях. Он хладнокровно расстегнул карман и вытащил оттуда бумажник.

— Ладно,— сказал он.— Что вам угодно?

И стал вынимать из бумажника различные документы. Эго еще более усилило мои подозрения. Я ничего не сказал и проверил документы, которые оказались в порядке и, по-видимому, были настоящие. Он заявил, что он лейтенант, прикрепленный к одной батарее.

Сержант и оба солдата ждали на ступеньках колокольни. Я немедленно их позвал и попросил сержанта поручить одному из своих подчиненных привести из указанной батареи командира.

Тогда подозрительный человек пожал плечами и сказал с мрачной улыбкой:

— Да, вам здорово повезло. Через шесть часов я был бы уже за линией фронта.

Я узнал, что он скрывается десять дней, в течение которых поддерживал непрерывную связь с неприятелем посредством полевого телефонного аппарата, который немцы умышленно оставили у разрушенной колокольни во время своего отступления.

Старая крестьянка,— я в этом окончательно убедился,— действовала вполне чистосердечно. Она приняла этого человека за того, кем он ей отрекомендовался, то есть за английского офицера, и думала, что делает хорошее дело, принося пищу в его уединенное убежище.