С риском для жизни - [7]

— Ее убили в спальне, — пояснил Греховец. — Обоих перед смертью… э-э, допрашивали.

— Пытали.

— В общем-то так будет ближе к действительности.

— Деньги искали, — заключил Игорь, стараясь не смотреть на меловой рисунок.

— Откуда вам это известно? — оживился Греховец.

— А что же еще? Не семейные же фотографии.

Игоря поразило, как цинично он это произнес. Но по-другому не получалось. Такова была защитная реакция. Броня, позволяющая облегчить боль от соприкосновения с беспощадной действительностью.

— Да, действительно. — Поскучневший следователь выбросил окурок в форточку и расположился рядом с Игорем. — Деньги, деньги, деньги. Люди гибнут за металл… Не помните, кто это сказал?

— Нет. От меня сейчас что требуется?

— Я задам вам несколько вопросов, Игорь Александрович. Потом вызову машину и мы отправимся на опознание. Ну и наконец нужно будет оформить все сказанное вами в протоколе.

— Мне нечего рассказывать, — хмуро произнес Игорь.

— Понимаю, — кивнул Греховец. — Не обижайтесь, но я буду вынужден попросить вас указать, где вы находились накануне… э-э, ограбления.

— Железнодорожного билета будет достаточно?

— Вполне.

— Вот он.

Порывшись в карманах, Игорь вручил следователю билет. Поговорив еще немного, они перешли в спальню, где меловой контур отсутствовал, поскольку, как было видно по смятому покрывалу, маму пытали и убили на двуспальной супружеской кровати.

— Я не вижу крови, — глухо произнес Игорь, голос которого звучал так, словно он говорил сквозь плотную тряпку.

— Преступники проявили предусмотрительность, — охотно пояснил Греховец. — Прежде чем стрелять, они надевали на головы жертв пакеты. Такие черные, что для мусора используют, знаете? Чтобы кровь и мозговое вещество не забрызгали одежду. А стреляли, скорее всего, из пистолета с глушителем, так что соседи ничего не слышали.

— Как же их обнаружили? — спросил Игорь.

— Небрежность. Обыкновенная небрежность, Игорь Александрович. Покидая квартиру, преступники случайно сдвинули с места половичок, и он не позволил двери захлопнуться. Соседка с шестого этажа заметила и полюбопытствовала. Сейчас она в кардиологическом отделении находится. Инфаркт.

Продолжая говорить, Греховец открыл форточку и приготовился закурить. Игорь попросил его этого не делать. Ему это показалось чем-то вроде святотатства. Они находились в комнате, где мучили и убивали его мать. Она не переносила табачного запаха. В отрочестве Игорю стоило большого труда сохранять в тайне свое пристрастие к сигаретам.

Повертев пачку в руках, Греховец спрятал ее в карман и сухо спросил:

— Скажите, Игорь Александрович, какой суммой, по вашим прикидкам, могли располагать поко… э-э, ваши родители?

— Точно не знаю, — ответил Игорь. — Но деньги у них были. Недавно они продали машину, гараж, дачу.

— Вот как? — следовательский глаз сверкнул внезапным интересом. — С какой целью?

— Собирались мне квартиру купить. Сегодня. У меня день рождения.

— Поздравляю, — кивнул Греховец. — Если это уместно.

— Не уместно, — отрезал Игорь.

С этого мгновения их отношения сделались подчеркнуто прохладными. Игорь об этом не жалел. Он жалел совсем о другом. О том, что случилось с его родителями, пока он находился далеко. И это было непоправимо.

V

По ночам никакие ужасы Игорю не снились и не мерещились, хотя спать он ложился совершенно трезвым. А вот при свете дня — при свете сумеречном, бесцветном, осеннем — случалось всякое. Например, разбирал он вещи, что-то раскладывая по полкам, а что-то готовя к выносу из квартиры, как вдруг сам собой включался телевизор и начинал петь любимую мамину песню про лаванду, горную лаванду. Или, сунув руку в шкаф, Игорь натыкался на чьи-то холодные пальцы, которых потом там, разумеется, не оказывалось. Все это ужасно действовало на нервы. Как и постоянное присутствие в квартире родственников, знакомых или вовсе посторонних людей.

Все они считали своим долгом выразить Игорю соболезнование и сообщить ему, что его родители были замечательными людьми. Он кивал и благодарил, а сам ждал, когда они все наконец уйдут. Хотя без их участия он вряд ли справился бы. Похороны и все сопроводительные процедуры совершались как бы без личного участия Игоря Красозова. Его куда-то возили, он что-то подписывал и платил какие-то деньги. Потом в прихожей возникли венки, во дворе — автобус, а на кладбище — свежевырытые могилы и деловитые парняги с лопатами.

«Земля им пухом, — звучали тосты на поминках, — за Юлечку и Сашеньку… светлая им память…

Игорь глотал водку, как воду, не закусывал и не пьянел. Покинув арендованное кафе, он старательно попрощался со всеми, твердой поступью отправился домой, а там упал рядом с диваном, отключившись чуть ли не на целые сутки. Придя в себя, он, два или три дня беспробудно пил, беседуя с собой и своим зеркальным отражением. Иногда, спохватившись, названивал следователю и, с трудом ворочая языком, допытывался, когда будут пойманы убийцы.

— Вот что, Игорь Александрович, — не выдержал Греховец. — Прекратите сюда звонить да еще в нетрезвом состоянии. Я, конечно, сочувствую вашему горю, но если вы не уйметесь, то вынужден буду принять меры.