С привкусом пещерной соли - [17]

— Галина, — сказала она, с трудом вклинившись в паузу между фразами. — Вы ведь довольно давно занимаетесь организацией аквелей, так? А вы действительно думаете, что знаете об аквелях нечто, неизвестное нам?

И улыбку… Улыбку бесхитростную и чистую.

— Думаю, да, знаю, — веско ответила та.

— Но откуда? Вы же там не бывали, — доброжелательно продолжала Наташка. — Я лично подозреваю, вы сильно преувеличиваете вашу осведомленность.

— Может, вы знаете больше? — спросила не столь доброжелательно настроенная женщина. Конечно, куда неоперившейся девчонке зарываться перед взрослой и многоопытной научной сотрудницей Института культурологии…

Но цель-то у Наташки другая.

— Может, и знаю, — спокойно ответила она.

— Поделиться не хотите, раз уж вокруг столько внимательных слушателей? Скрывать уже бессмысленно, вскоре все мы окажемся на одинаковом положении.

— Баш на баш? — в лоб спросила Наташка.

Галина Сергеевна задумалась, а остальные примолкли. Полные внимания взгляды не отвлеклись даже на запыхтевшую и повернувшуюся на другой бок пьяную толстуху — ее высоко задравшийся подол остался безо всякого внимания.

— Согласна.

— Я думаю, аквелей гораздо больше, чем принято считать… И среди них попадаются весьма высокопоставленные люди, — негромко, чтобы не слышал водитель, сказала Наташка. — И даже готова предположить, что они не такие затворники, как пытаются себя подать, и далеко не все живут под землей.

— Тоже мне новость, — Галина Сергеевна расплылась в довольной улыбке. — Это каждый из нас давно подозревал.

— А что скажете вы? — Наташку задело ее пренебрежение, ей казалось, что Галина, как и Пектусин не способна представить и оценить реальный масштаб распространения аквелей.

— Могу рассказать, о чем вы точно не знаете. К примеру, про акварелек.

— Про кого? — переспросил Михаил.

— Акварельки… Последнее поколение живущих у подземного моря детей. Говорят, некоторые из них рождаются… с крыльями. Тонкими и прозрачными, как у стрекоз, под лучами света покрывающимися радужными, яркими до боли в глазах разводами. Такие дети умеют парить над водой. Их называют акварельки.

Воцарилось молчание. Наташка почему-то не смогла ничего сказать. Перед глазами висел в воздухе эльф, как его рисовали в детских книжках — тонкий, с улыбкой до ушей, с выбивающимися из-под шапки-колокольчика кудряшками и от спины стрелами — острые, длинные стрекозиные крылья.

— Конечно, это просто зачаток легенды, — снисходительно продолжила Галина Сергеевна. — Но по какой-то причине слухи возникли, а на пустом месте они не появляются. У нас решили, что это дети, рожденные без пигмента. Альбиносы. Или какое-то другое отклонение, отчего кожа под светом кажется жемчужной, создает видимость блеска. Если Комитет по нацздоровью решит, что в появлении неполноценных детей виноват образ жизни аквелей, то будут рассматривать необходимость прикрыть их организацию. Но это все в воздухе висит, конечно… Так быстро подобные отклонения не проявляются. Для этого нужны промежутки времени длиною в века.

В дальнейшем разговоре Наташка не участвовала. Гудела голова, полная яростных, красочных картинок. Не в силах от них отрешиться, Наташка смотрела в свое отражение на стекле и видела, как в глазах плещутся крошечные сумасшедшие насекомые, формой отдаленно напоминающие людей.

И даже слышала хрустальный смех…

Потом маршрутка остановилась.

Раздался скрип, похоже, открывались очередные ворота. Маршрутка проехала еще несколько метров и остановилась совсем. Мотор заглох. Закрылись ворота, а после отъехала дверца, являя собранного Карла со спутанной бородой.

— Приехали. Берите вещи и идите за мной.

На заднем сидении всхрапнула толстуха, а после села, с трудом продирая мутные глаза. Наташка наклонилась за сумкой.

Гараж, в котором они оказались, был рассчитан на несколько машин, но сейчас пустовал, кроме маршрутки здесь валялись только какие-то коробки в углу. Все гуськом поплелись за Карлом, отперевшим дверь в стене, и переступив порог, Наташка попала в подобие странного храма — круглое помещение, пол широкими ступеньками спускается к центру, который вместе с нижними ступенями залит водой. И везде — скульптуры, зелень в кадках, мох, запах влажного дерева и солнечные лучи из отверстия, что прямо в центре куполообразной крыши.

Наташка невольно залюбовалась — статуи из белоснежного пластика хотя и явно массового производства, но смотрелись удивительно к месту, да и выражение отрешенности на их лицах было передано превосходно.

Карл шел к противоположной стене, обходя воду по периметру и кружась между кадками. Открыл очередную дверь, завел туристов в комнату, стены которой заполняли жестяные ящики-ячейки с номерами, как в привокзальной камере хранения.

— Ваши номера с 57 по 65. Оставьте лишние теплые вещи, переоденьтесь и выходите в тамбур.

У Наташки лишних вещей не было, потому переодевшись в шорты и майку, она сунула в ячейку верхнюю одежду, ненужные внизу джинсы и свитер, поёжилась, потому что в помещении оказалось довольно прохладно, и первой прошла дальше.

В круглый тамбур выходило сразу несколько дверей, некоторые оказались открыты и, судя по звукам, за ними разговаривали люди.