С окраин империи. Хроники нового средневековья - [32]

Попробуем. Если перечитать их высказывания, останавливаясь там, где я ставил точку, мы убедимся, что каждое из них звучит правдоподобно. Это не значит, что оно соответствует правде. Мои спутники выражали общепринятое мнение. Считается, что Рим красивый город. Считается, что в Риме победила коррупция. Считается, что это языческий город. Считается, что Рим зависит от Ватикана. То же можно сказать и о политических взглядах. Считается, что демократия не для итальянцев. Что коммунисты – грамотные управленцы. Что при фашизме поезда ходили по расписанию. И так далее. В беседе смущает то, что эти мысли слагаются в последовательность, хотя противоречат друг другу. Не складываются в систему. Отсюда ощущение безумия.

Неужели обычные люди не в состоянии понять, что подобные распространенные убеждения никак не стыкуются? Для этого необходимо наличие двух условий. Во-первых, их каждый день должны повторять в средствах массовой коммуникации и в рекламе, которые как раз основываются на соприсутствии противоположностей (купите этот продукт, потому что это сделаете только вы, так вы выделитесь из толпы; купите этот продукт, потому что так поступают все, а это гарантия). А еще нужно, чтобы человеку никогда не предоставлялось случая по-настоящему встретиться с другими людьми и обсудить свои взгляды. Подтверждает это то, что троим попутчикам не терпелось поделиться мнением, рассказать о себе, поговорить с кем угодно, лишь бы пообщаться. С одной стороны, желание выразить свои взгляды, с другой – отсутствие понимания, общего разговора. Результат: неспособность четко описать свои ценности.

Вот почему всякие институты Doxa и Demoskopia[257] прогнозируют итоги выборов, но их прогнозы никогда не сбываются. Они пытаются применять интерпретативную логику, однако субъекты исследования не следуют генеративной логике. Не знаю, за кого в итоге проголосуют мои трое попутчиков. Разумеется, их голосование повлияет на будущее страны, но это будущее никак не изменится, пока мы не задумается о том, что предложим им после (если позволят политические условия). Или при первой возможности они будут снова вести беседы (с соседями, членами школьного совета, на профсоюзном собрании, в киноклубе и много где еще), или останутся заперты в гетто разъединенности.

Создание различных ситуаций, в которых у человека будет возможность проверить на практике, вместе с другими людьми логику общепринятых взглядов, – вот политическая программа, которую должны разработать партии, не желающие ограничиваться сезонными подданными.

1976

Лучший из возможных миров

Пока люди читают и обсуждают партийные списки, то и дело раздается хор голосов возмущенных журналистов или обеспокоенных граждан, поскольку многие лица, которых подозревают в противозаконных действиях (возможно, вина не доказана, но следы ведут именно к ним), оказываются в первых строках списков кандидатов, намеревающихся представлять нашу страну в парламенте. Что не сулит ничего хорошего.

Хочу успокоить сограждан, напомнив, что в Италии мы живем в лучшем из возможных миров. Объясню почему.

Прежде всего, соблюдены строгие критерии представительности. Что полагается делать в парламенте? Представлять все настроения, просьбы, нужды, требования и пожелания всех частей общества. Разве не члены общества те, кто наживается на строительной спекуляции, дает взятки чиновникам, бросает бомбы, дружит с греческими полковниками, покупает голоса, незаконно вырубает лес, уклоняется от уплаты налогов? Их будут представлять в парламенте коррумпированные бывшие министры, мафиозные крестные отцы, предатели-генералы. Мне возразят, что в парламенте нужно представлять только «законные» требования, поэтому выбирать нужно «честных» людей. Весьма наивная точка зрения.

Существуют нарушения, которые закон сурово карает: изнасилование, похищение с целью убийства, вождение в нетрезвом состоянии, приведшее к неумышленному убийству, кража яблок. В отношении этих нарушений царит единогласие, мне не известен кандидат, убивший топором старушку, чтобы отнять у нее золотую цепочку, или кандидат-безработный, который украл у крестьянина дыню, тот выстрелил в него дробью, а потом вору вынесли суровый приговор; никто из кандидатов не насиловал несовершеннолетних девочек (по крайней мере, тех, кого принято считать несовершеннолетними девочками), нет среди них любителей повеселиться, пойманных в пьяном виде после того, как они сбили вышедший на экскурсию детский сад. Есть и другие деяния, которые общество осуждает, хотя не вполне ясно, являются ли они добром или злом (например, вести строительство без соответствующего разрешения или создавать фирмы-однодневки): в подобных случаях найти настоящих виновных крайне трудно. Пока остаются сомнения в неправомерности подобных действий, которые то ли разрешены, то ли запрещены, лучше, чтобы их официально представляли и при необходимости отстаивали те, кто их совершил (имена этих людей известны следствию, а порой и всем).

И вообще, что значит «честный человек»? Можно быть очень честным, пока не займешь государственную должность, а потом начать совершать преступления. Мы выбираем такого человека, считая его кристально честным, а он спустя пару месяцев начинается заниматься казнокрадством и вымогательством. Неприятный сюрприз. Не лучше ли сразу выбрать того, кого уже подозревают в казнокрадстве и вымогательстве, чтобы с самого начала его контролировать? В этом наша система лучше многих других. Подумайте о США: Никсона подозревают не только в незаконной прослушке, но и в грязных делишках с Бебе Ребозо