С куклами к экватору - [84]

И снова видим мы у подножия башни галереи с рельефами. Стереотипная улыбка правителя господствует над Вселенной, принимая ее такой, как она есть. Ужасы войны и радости мира сосуществуют в ней. Мы видим людей, упавших во время морской битвы в воду и пожираемых крокодилами. И тут же рядом, другие люди жарят рыбу на огне домашнего очага. Быть съеденным ужасно, поедать самому приятно — ну и что ж? И здесь отправляются в поход армии, плывут в бой галеры, кхмеры сражаются с соседними народами, люди убивают, чтобы лучше жить… И все это украшает храм, называемый буддийским! Действительно ли важно, как называется та или иная религия? Разве не все они благословляли и благословляют пушки?

За Байоном открывается монументальная площадь столицы. Слева терраса длиною в триста пятьдесят метров — вы еще воспринимаете цифры? — украшенная рельефами слонов. Далее следует терраса со статуей, называемой Немощным королем. Не знаю, чьему капризу — легенды или археологов — обязана она своим именем, но это фигура улыбающегося красавчика без половых признаков, без знаков королевского достоинства и без малейшего намека на болезнь. С художественной точки зрения это средняя статуя, менее интересная, чем тонны окружающих ее скульптур. Но она получила удачное, нравящееся публике имя, один писатель даже заимствовал его для названия своего романа, и теперь все, кто приезжают в Ангкор, считают обязательным посмотреть Немощного короля. Остерегайтесь недооценки названия! Чего стоят по сравнению с истинными архитектурными шедеврами Праги Злата уличка или Мост вздохов? И все-таки отважится ли какой-нибудь турист не щелкнуть перед ними затвором фотоаппарата, даже если на его пленке осталось всего два кадра?

За террасами находится еще много прекрасных руин, носящих такие непоэтичные названия, как Бафуон или Фименакас, но мы на них не будем останавливаться. А жаль, потому что Фименакас мог бы служить классическим примером пирамиды майя. Там мне пришлось бы снова предостерегать вас от размышлений о загадочном сходстве, а мне больше не хочется это делать. Впрочем, признаюсь, что такие размышления иногда прямо-таки напрашиваются.

Вот, например, название Прага. Что нам приходилось думать, когда мы столкнулись в Ангкоре с названиями Праг-Эн-Теп, Праг-Сеар, Праг-Нгок, Праг-Пилилай, Праг-Питу и тому подобными? Это «Праг» лишь фонетическая запись кхмерского слова, означающего величественный, божественный, королевский. Оно всегда ставится перед названиями священных зданий, приблизительно так, как мы говорим: храм святого Вита, святого Игнация. Созвучие между ангкорским «Праг» и нашей величественной, божественной, королевской Прагой, таким образом, чисто случайное, но…

Мы размышляли об этом, а значит, вспоминали о Праге, расхаживая среди развалин храма Праг-Кхан, к северу от главных террас. Размеры и красота его статуй не превосходят те, что мы видели в Ангкор-Вате или Байоне, но в нем очаровательный лабиринт ходов, проложенных под прямым углом вокруг центрального фаллоса. Во всех направлениях открывается перспектива длиной в двести метров, каменные двери за каменными дверьми, порог за порогом. И главное: поскольку мы уже оказались в стороне от крупнейших памятников, со всех сторон подступают неукрощенные джунгли, сплетение лиан и корней, в воздухе звучит бесконечное ми ангкорских цикад, все неподвижно, и только обезьянки продолжают свою тренировку.

Торопливость была повержена в прах, но не умерла. Она подала голос как раз тогда, когда я совершенно забыл о ней. Когда я дышал полной грудью и радовался тому, что мне посчастливилось потратить впустую два дня среди ангкорских камней. В Пномпене меня ожидало неприятное сообщение.

В тот вечер в отеле — я стоял веселый и совершенно беззащитный под душем — кто-то постучал в дверь. На пороге переминались два словацких киноработника: Цифра и Кубенко. Они прилетели из Праги и привезли не очень устаревшую почту и коробку с ванильными рогаликами к рождеству, так как было двадцать первое декабря. К коробке было приложено письмо.

Не стану рассказывать вам, о каких домашних неприятностях сообщалось в нем. Но в правдивом описании путешествия нельзя опустить обстоятельство, резко изменившее его направление.

Словаки знали содержание письма. Мы увидели друг друга впервые в жизни; когда я с шумом открыл им дверь, они вошли, неуверенно улыбаясь. Наблюдали за тем, как я весело разрывал обертку коробки и конверт, и увидели мое изменившееся лицо.

Теперь и у них на глазах были слезы, они бормотали что-то, вероятно слова утешения. Обнимали меня, похлопывали по спине, что-то говорили на своем мягком, ласковом языке, но до меня ничего не доходило. Мне слышалось нечто другое: горькое шуршание колесниц древних семейных трагедий.

Прочь отсюда… Скорчившаяся Торопливость вскочила, она стала вдруг живее всего окружающего. Оседлала меня и гнала домой. Сейчас же, немедленно.

НИТКИ

Но человек не может сразу дезертировать, бросить недоделанную работу. Он должен подождать, пока его сменят. А ожидая, он успокаивается. Чем я помогу дома теперь, когда все уже позади? Здесь