С крылатыми героями Балтики - [12]

Полковник Т. Т. Савичев уволился в запас в 1971 году с должности заместителя начальника политуправления. Умер 21 апреля 1980 года.

В начале мая 1942 года я проводил занятие по боевым отравляющим веществам с летчиками 2-й эскадрильи. Рассматривали свойства, признаки отравления и меры помощи пораженным стойкими отравляющими веществами (ипритом, люизитом). Мы расположились на воздухе, рядом с землянкой 2-й эскадрильи. Был теплый весенний день. Уже заметно набухли почки на деревьях, вот-вот начнут распускаться листья. Наше внимание привлекли жаворонки. Они, как бы сменяя друг друга, вертикально поднимались в небо и снова опускались, щедро рассыпая трепетные трели. Птицы невольно настраивали на лирические размышления, напоминая о красоте жизни. Собравшимся молодым людям хотелось слушать их, ощущать звуки и запахи весны, но они помнили о том, что народ наш ведет священную войну с фашизмом. Им предстояло прийти на помощь сражающимся за Ленинград. И они готовились к этому. Сегодня - один из очередных дней такой подготовки.

Среди присутствующих не вижу командира 2-й - капитана Лушина, летчика старшего поколения. Вместе с другими маститыми летчиками Николай Иванович Лушин не щадил себя, все свои силы отдавал воспитанию молодых. Взамен получал их уважение и любовь. Это был один из тех бойцов, чьи летные возможности казались беспредельными. Он был надежной опорой командира полка. Бывая у Лушина в эскадрилье, я всегда встречал понимание и ту реальную поддержку, о которой говорил Слепенков во время нашей первой встречи. Вот и сегодня капитан Лушин и его комиссар позаботились, чтобы выкроить время для моего занятия.

Комиссаром у Н. И. Лушина был присутствовавший на занятиях политрук Юрий Васильевич Храмов. О нем хорошо отзывались Гладченко, Красиков и особенно Паров, знавший Юрия Васильевича с 1936 года по совместной учебе в Ейской школе морских летчиков. Встретившись с Ю. В. Храмовым в Богослове, я понял, что он превзошел все мои представления о нем, составленные по рассказам его друзей. Самый молодой среди комиссаров, он, как и его командир капитан Лушин, отличался скромностью, широтой взглядов, рассудительностью, тактом, умением держаться. Чувствовалась в нем исследовательская жилка. Он в любом вопросе или событии стремился дотошно обнаруживать закономерности: логичность или несостоятельность.

Отец и мать Ю. В. Храмова работали санитарами в одной из больниц Москвы, где и родился будущий летчик 18 января 1916 года. Врачу, да и всем, кому случалось бывать на больничной койке (особенно в состоянии тяжелобольного), хорошо известен нелегкий труд младшего медицинского персонала. Вот почему мне всегда казалось, что привлекательная скромность Ю. В. Храмова во всем, его трудолюбие заимствованы им у родителей, видевших смысл своей жизни в чуткости и доброте, в которой так нуждаются люди в тяжелые минуты их жизни.

С 1936 года, после первого курса Московского областного педагогического института (куда он поступил, окончив с отличием педтехникум), начался путь Ю. В. Храмова в авиации. Сначала курсант, затем помощник военкома эскадрильи по комсомолу и, наконец, слушатель Военно-политической академии имени Ленина. Война не позволила ее окончить. Со второго курса Ю. В. Храмов, И. П. Паров и Т. Т. Савичев были назначены комиссарами эскадрилий в 21-й полк. В октябре 1941 года друзья-однокурсники прибыли в Рузаевку.

- Начинайте, доктор, - предложил заместитель командира 2-й эскадрильи старший лейтенант Королев.

- Капитана Лушина не будет. Просил извинить, готовится к разбору полетов с участием командира полка.

- Вас понял.

Занятие наше было, что называется, в самом разгаре. Вдруг замечаю: сидевший напротив меня Максим Савельевич Королев явно забеспокоился.

- Встать, смирно! - скомандовал он.

Все быстро встали, и я увидел Слепенкова, появившегося из-за кустов.

- Вольно, вольно, - как всегда в подобных случаях, отозвался командир и приказал сесть, не став принимать рапорт Королева.

- Что, доктор, развлекаете?

Было видно, что Слепенков шутит и в хорошем настроении. Однако вопрос показался необычным. Я, разумеется, понимал, что командир пришел на разбор полетов и занятие надо прекратить.

- Никак нет, товарищ майор, не развлекает, - выступая вперед, деловито возразил политрук Храмов в тон командиру. - Доктор интересно проводит серьезное занятие по химии. Человек знающий.

- Подтверждаю, - вставая с места, присоединился находившийся на занятиях начхим полка старший лейтенант Красиков под одобрительное оживление летчиков.

- Приятно слышать, доктор. Здорово они за вас, - все так же улыбаясь и внимательно разглядывая меня, заметил Слепенков. - Продолжайте, - приказал он решительно.

- Есть продолжать, - обрадованно ответил я.

- Часа хватит?

- Вполне.

- Отлично. Буду через час.

Взглянув на свои наручные часы, Слепенков ушел.

Как будто ничем не примечательная сценка из повседневной жизни богословского периода. Но врезалась она мне в память накрепко. Я был взволнован. И не положительными отзывами. Слышать их, конечно, было приятно. Но они больше смутили меня, чем обрадовали. Взволновала прямолинейность Ю. В. Храмова, его серьезность, не допускавшая в принципиальных случаях шуток даже старшему по службе. Он умел их аргументированно и тактично парировать. Трогала поддержка, оказанная мне летчиками, такт командира полка, его чуткость к настроению людей, здоровая обстановка в боевом сплоченном коллективе.