С крестом и мушкетом - [21]

Оставшись наедине с непокорным капитаном (насколько тот был непокорен — никому неизвестно), Дрейк сказал ему, что существует только один выход для Томаса. Покаяться во всех грехах, которые намеревастся приписать ему адмирал. Дрейк подробно объяснил Томасу, что это не личная месть, не попытка свести счеты. Ведь они плавают вместе не первый год. Но вся судьба будущей экспедиции зависит от того, насколько будут убеждены моряки в том, что у адмирала действительно железная рука, что он действительно не собирается спускать никому. Адмирал сказал, что сделает все от него зависящее, чтобы сохранить жизнь старому товарищу, а наказанием будет отстранение от командования.

Адмирал умел убеждать.

Суд проходил на глазах у всех. Капитану не было предъявлено никаких обвинений, кроме слов командира эскадры. Все предполагали, что капитан Доти откажется признать себя виновным и на этом дело будет закончено. В конце концов Дрейк не осмелился бы сделать что-либо с одним из шести капитанов, если не будет никаких фактов, подкрепляющих обвинение.

Но, ко всеобщему удивлению, Томас Доти, когда ему дали слово, поднялся и признал себя виновным по всем пунктам. Он-де и замышлял измену, и готовился к тому, чтобы отделиться, и даже собирался убить самого адмирала.

Собравшиеся были потрясены зловещими замыслами такого невинного на вид капитана, старого сподвижника Дрейка. Отказывались верить.

Но кто и зачем будет возводить на себя напраслину?

Дрейк не принимал активного участия в суде, хотя и председательствовал на нем.

Суд совещался недолго. Он постановил — смерть изменнику!

Томас Доти с надеждой взглянул на адмирала. Дрейк не отвел глаз.

Томас снова попросил слова. Ему отказали.

Один из членов суда приказал притащить большой чурбан и поставить его на высокое место на берегу.

Палач — а палач был обязательным участником любого дальнего плавания — принес топор.

Священник подошел к Томасу Доти и причастил его.

— Френсис, — сказал Томас, когда адмирал все-таки подошел к нему, — ты же знаешь…

— Не я решал, — ответил адмирал и обнял старого соратника. Руки Томаса Доти беспомощно повисли.

Моряки были тронуты благородством адмирала. И когда, подойдя к колоде, Томас повернулся к ним и со слезами на глазах крикнул: «Я невиновен!», — «Бог простит», — ответили ему в толпе.

И с интересом следили за тем, как палач заносил топор…

Сразу после казни Дрейк обратился к командам кораблей. Он говорил о долге их перед богом и королевой, о богатстве, которое ждет всех, о том, как необходимы дружба и единство, чтобы дойти до цели. Потом приказал всем участникам плавания исповедаться.

Правда, результат речи адмирала был несколько неожиданным. Через два дня в тумане на одном из самых опасных участков Магелланова пролива отстал и потерялся один из кораблей флотилии. Дрейк объявил офицерам, что корабль погиб, налетев на скалу. Впоследствии оказалось, что он благополучно вернулся домой, обремененный добычей. Просто капитан его не захотел рисковать головой, оставаясь в подчинении у Дрейка.

29 ноября, идя вдоль берегов Чили, эскадра Дрейка остановилась у небольшого острова. Судя по сведениям, собранным еще в Европе, где-то здесь начинались испанские колонии.

На острове англичанам встретилось несколько индейцев. Оказалось, что они убежали от преследований испанцев. Это был хороший знак для Дрейка. Добыча близка. Индейцы сначала приняли англичан за испанцев, им с большим трудом удалось втолковать, что белые — враги испанцев.

Правда, индейцы упорно не хотели делать никакого различия между белыми людьми. И когда несколько матросов отправились к источнику за водой, одного из них, отставшего от товарищей, индейцы убили. Они не хотели терпеть белых на своем острове.

Затевать войну с индейцами не входило в планы адмирала. Он приказал отчалить от острова.

Вблизи, если верить индейцам, находился порт Вальпараисо. Там должны были находиться испанские корабли.

Средь бела дня эскадра Дрейка вошла в бухту. Вальпараисо в те времена представлял собой кучку хижин, окружавших обязательную церквушку.

Испанский галион стоял неподалеку от берегов. Он пришел недавно с грузом из Перу. На палубе нежились под солнцем несколько испанцев.

Они обрадовались, увидев входящие в бухту корабли. Им было скучно в этом богом проклятом местечке. Кто же это? Эскадра из Панамы или груз из Лимы? Может быть, замышляется поход в глубь материка? Испанцы радушно махали руками, приглашая гостей подняться к ним на борт.

Первый из английских кораблей подошел вплотную ко все еще ничего не подозревавшим испанцам, и несколько матросов с ходу перескочили на палубу испанского галиона. И только тут испанцы заметили свою ошибку. Различия в одежде, небольшие (все моряки мира в то время одевались более или менее одинаково, то есть во что придется), но различия, звук иностранной речи… Испанцы так и не поняли, что перед ними пираты. Да англичане и не дали им времени на размышления.

Томас Мун, один из офицеров Дрейка, подскочил к одному испанцу, выхватил меч и крикнул по-испански: «Ложись, собака!».

Только один из восьми испанцев, бывших в тот момент на борту, успел прыгнуть в море и доплыть до берега. Остальные были заколоты. Быстро и безжалостно.