С котомкой - [7]
- Да ты пей... Самогонки много... Сорок две бутылки сготовлено. Кушайте.
Только выпил - опять готово:
- Кушайте.
Выпил и не успел усов обтереть - к самому рту:
- Кушайте... Не огорчайте.
Тогда мы с агрономом решительно отодвинули стакашки.
Пьяный гость оторвал от стола голову. Хозяйская угостительная рука не дремлет:
- Пей, кум... Пожалуйте.
Бородатый кум бессильно разевает рот, Андрей ловко опрокидывает ему в рот стаканчик. Кум проглотил, открыл глаза и на смерть закашлялся:
- Сы... сы... сы-ыт...
А гости уходят, приходят новые, еле можаху, и как стеклышко, пьют, уходят, приходят, ползут от стола на карачках.
- Братейник, скажи, чтоб пива!
- Эй, хозяйки! Кто там... Пива-а!
Вот кампания молодежи: три барышни и три кавалера - нельзя иначе назвать прямо из столицы. Кто такие? Приезжие? Нет, с хуторов, свои же, богатые 1000 хуторяне. Молодежь, мужчины, конечно, пьет самогонку восхитительно и закусывает пивом. Заинтересовала меня барышня, рыжеватенькая и модница, в белом кружевном платье, заметьте: в белом. Золотые часики, брошки, браслеты, серьги. Горит и трясется все. Сколько-то пудов муки, крупы и масла уплыло за них в город? Вот она упорхнула и вскоре явилась в голубом, мастерски сшитом платье. А ночью, когда я вновь забрел сюда, она гадала с подругами на картах, в черном шерстяном платье. Она ли? Она. Узнаю от старших: ищет жениха, показывает наряды.
Рядом со мной бывший торговец, местный крестьянин. Лицо его энергично, с широким лысым лбом и коротко стриженой бородою.
- Поговори-ка, поговори с ним... Бывалый человек, - толкает меня под бок хозяин.
- На Шпалерной три месяца гноили. Выпустили. А спрашивается, за что? Да они и сами об'яснить не могут, - кому-то кричит торговец. - Дурачье! За то, что торговлю завел, что работал день и ночь - сгребли да в Питер... Нешто можно без частных купцов государству процветать?.. Идиоты!
- Нет, ты об'яви всем, кто навещал-то тебя? - кричит ему черный, весь в кудрях, черноусый человек, кудри с проседью, лицо пьяно, похоже на мопса, и в ухе серьга. Я принял его за румына, но он оказался чистокровным евреем - Исаем Аронычем. Он - когда-то богатый купец с соседней большой станции. Его в прах разорила революция, все было разбито в щепы и разграблено. А семейство восемь человек детей.
- Кто навещал тебе в тюрьма? - кричит он с акцентом и, прищурив левый глаз, замысловато трясет головой.
- Ты, Исай Ароныч, ты, - отвечает торговец. - Спасибо, брат. - И, обращаясь ко всем, тычет в него пальцем. - Братцы! Вот самый этот еврейской породы человек, еврей...
- Жид!.. - перебивает Исай Ароныч. - Пархатый жид...
- Этот самый пархатый жид, а дороже он мне родного.
- А-а-! - победно кричит еврей. - А сын тебе навещал?
- Навещал. Старший который. Спасибо, был разок.
- Пускай себе будет так. Зачем благодарить? Это его обязанность. Это долг, - его палец летит вверх. - Долг!.. - и безнадежно: - ни черта вы, мужики, не понимаете.
- А больше никто. Ты один в Питер приехал, пропитанья мне привез...
- А-а-а...
Торговец говорит мне:
- Когда Исайка голодал с семьей, я помогал ему, а то сдох бы. Хороший жид, верный.
Напротив меня латыш-мельник. Борода четырехугольная, рыжая и щеки - два красных под глазом кулака.
- Дорого, Мартын, за помол дерешь.
- Какой дерешь! Никогда моя не дерешь. Что надо, - возмущается тот.
- Дорого... Скинь.
- А мельниц наладить дорого, дешево? Скольки труда, уметь нада, вот тут, головам иметь. Ха-ха-ха.
- Пей, Мартын, не слушай, пей. - Пьяная рука расплескивает самогонку на тарелку латыша.
- Зачем селедка поливайт? В рот нада!
- Стой! - хозяин чиркнул зажигалку и к тарелке. Самогонка синим огнем пых! - затрещала у мельника борода. - Видал? - закричал хозяин. - Вот какая самогонка. Товарищ председатель, видал? Как спирт. Нет, ты в рот мне загляни. Лоскутья лезут. - И, весь изогнувшись, подставляет широко открытый рот прямо к носу председателя волисполкома. - Крепость - страсть...
Вдруг тенористый голос в соседней комнате и к нам:
- Живой! Живой! Живой пришел! Эй, вы!.. Я - живой!
Шустрый низенький старичонка, в черном пальто и козырек фуражки к уху, прыгал от гостя к гостю и кричал:
- Эй, вы! Живой пришел... Я - живой.
- А мы мертвые по-твоему? - смеялась у дверей хозяйка.
- Живой!.. Фамилия Живой... Пасечник... Живой... Фамилия Живой... Эй, я Живой... Живой! Гуляй, Живой!..
Он, в сущности, не кричал, а гнусил, но так суетился и скакал и, как градом, поливал словами, словно рота солдат бросилась на нас в атаку и закидала бомбами. Все оцепенели, сразу стало тихо, но вдруг задрожала изба хохотом:
- Братцы, да ведь это Живой, пасечник!
- Садись, Живой.
- Пей, Живой!
- Я Живой, а вы мертвые... Эй, вы! Я Живой.
Он все еще топчется, помахивает длинными рукавами, наскоро глотает самогонку, самогонка течет по коричневой с желтым бороде, лик постный.
- Эй, Живой! Мно 1000 го ли меду снял?
- Двац пудов, триц пудов, сорк пудов. Я Живой, пасечник. А вы кто? Эй, Живой пришел!
- Ко мне в улей две матки попало. Как быть?
- Ккой сстемы улей? Надо знать... Живой скажет. Живой все знает... до свиданья.
«Угрюм-река» – та вещь, ради которой я родился", – говорил В.Я.Шишков. Это первое историческое полотно жизни дореволюционной Сибири, роман о трех поколениях русских купцов. В центре – история Прохора Громова, талантливого, энергичного сибирского предпринимателя, мечтавшего завоевать огромный край. Он стоит перед выбором: честь, любовь, долг или признание, богатство, золото.
КомпиляцияСодержание:ПЕЙПУС-ОЗЕРО (повесть)С КОТОМКОЙ (повесть)ВИХРЬ (пьеса)Рассказы:КРАЛЯЗУБОДЕРКАВ ПАРИКМАХЕРСКОЙАЛЫЕ СУГРОБЫОТЕЦ МАКАРИЙЧЕРТОЗНАЙРЕЖИМ ЭКОНОМИИТОРЖЕСТВОЧЕРНЫЙ ЧАСРЕДАКТОРДИВНОЕ МОРЕЖУРАВЛИ.
Пожалуй, сегодня роман-эпопея «Угрюм-река» читается как яркий, супердинамичный детектив на тему нашего прошлого. И заблуждается тот, кто думает, что если книга посвящена ушедшим временам, то она неинтересна. В ней присутствует и любовь жадная, беспощадная, и убийство на почве страсти, и колоритнейшие характеры героев… Это Россия на перепутье времен. Автор, Вячеслав Шишков, писал: «“Угрюм-река” – та вещь, ради которой я родился». Такое признание дорого стоит.
В сборник известного писателя В. Шишкова (1873–1945) вошли повести и рассказы, ярко рисующие самобытные нравы дореволюционной Сибири («Тайга», «Алые сугробы») и драматические эпизоды гражданской войны («Ватага», «Пейпус-озеро»).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
XVII век. В Праге умер кайзер Рудольф. Разгорается борьба за трон, заговорщики готовы на все, но их интересует не только власть над страной. Библия дьявола, спрятанная в сокровищнице Рудольфа, – вот истинная цель.На страницах этой книги скрыта вся мудрость Бога и хитрость сатаны. Таинственные монахи-хранители должны защитить манускрипт, но…В борьбу за книгу вмешивается прекрасная и дьявольски опасная женщина.Где же спрятан древний документ? Какие секреты защищают от людей хранители загадочного Кодекса – библии дьявола?
Совсем недавно русский читатель познакомился с историческим романом Клыча Кулиева «Суровые дни», в котором автор обращается к нелёгкому прошлому своей родины, раскрывает волнующие страницы жизни великого туркменского поэта Махтумкули. И вот теперь — встреча с героями новой книги Клыча Кулиева: на этот раз с героями романа «Непокорный алжирец».В этом своём произведении Клыч Кулиев — дипломат в прошлом — пишет о событиях, очевидцем которых был он сам, рассказывает о героической борьбе алжирского народа против иноземных колонизаторов и о сложной судьбе одного из сыновей этого народа — талантливого и честного доктора Решида.
Felis — международный литературный независимый альманах, совместно выпускаемый издательством "Э.РА" и творческим объединением "Хранитель Идей".Второй номер альманаха “Фелис” представили: Николай Орлов (Россия); Александр Шапиро (США); О.Т. Себятина (Россия); Любовь Знаковская (Израиль); Алексей Жемчужников, Татьяна Стрекалова, Ребекка Лильеберг, Татьяна Берцева и Геннадий Лагутин (Россия); Абрам Клугерман и Рене Маори (Израиль); Алена Грач (Россия).ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Этот номер не предназначен для ветеранов – они все это уже пережили.
Роман современного писателя Олега Бенюха охватывает более, чем пятидесятилетний период советской истории. Написанный увлекательно и динамично, роман изобилует большим количеством действующих лиц и сюжетных линий, но удачное композиционное построение позволяет читателю успешно ориентироваться в описываемых событиях.Одним из главных героев романа является Н. С. Хрущёв (1894-1971): пастушок, слесарь одного из донбасских заводов, комиссар батальона, секретарь парткома Промышленной академии, секретарь МГК ВКП(б), член Военного совета, председатель Совмина Украины и, наконец, Первый секретарь ЦК КПСС.
Первая книга романа о Кретьене де Труа. Мне хотелось, чтобы все три книги могли читаться и отдельно; может, это и не получилось; однако эта часть — про Кретьена-рыцаря.
Роман. Пер. с узб. В. Осипова. - М.: Сов.писатель, 1985.Камиль Яшен - выдающийся узбекский прозаик, драматург, лауреат Государственной премии, Герой Социалистического Труда - создал широкое полотно предреволюционных, революционных и первых лет после установления Советской власти в Узбекистане. Главный герой произведения - поэт, драматург и пламенный революционер Хамза Хаким-заде Ниязи, сердце, ум, талант которого были настежь распахнуты перед всеми страстями и бурями своего времени. Прослеженный от юности до зрелых лет, жизненный путь героя дан на фоне главных событий эпохи.