С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях - [68]

– Буду спать на крыше, если что – будите.

Он залез в мешок, укрылся одеялом и свернулся калачиком, а я присвоил его матрац в хижине и блаженствовал, никогда я так крепко не спал, как в ту ночь.

Много ли надо матросу «Ра»? Отоспаться, побриться, умыться, надеть свежее белье…

Туру не дает покоя двух-с-половиной-метровый обломок весла. Он загромождает палубу, всем мешает, а выкинуть – что вы, разве можно? Его же будет очень интересно иметь в музее «Кон-Тики». Только куда бы его поместить – не разрезая?

Некуда его поместить.

Ну что ж, значит, распилим аккуратно, а потом склеим.

Так и сделали.

Три толстенных деревяшки Сантьяго принайтовил под мостиком и на корме, дабы вытесняли воду и увеличивали нашу плавучесть.

Явился Норман с маленьким запасным веслом и попросил помочь ему привязать эту кроху к поперечине мостика, будет-де легче править. Привязали, вытерли пот и едва собрались выкурить по сигарете, раздался жуткий треск!!! Норман закричал:

– Сломался мостик!

Я обмер: неужто опять ремонт?!

Мы думали поначалу, что сломалась поперечина, на которой покоится палуба мостика. Но поперечина была цела, отскочил лишь кусочек ее, мы закрепили его веревками.

За сутки прошли всего 47 миль. Наверно, это результат плохой управляемости: идем зигзагами.

Перед сном долго-долго толковали о том, что сделать, чтобы волны не захлестывали нас так фатально. Наметили целый перечень работ: перегрузка пустых амфор, перестановка брезентовых стенок, – ни один пункт этого перечня назавтра не был выполнен. Все светлое время ушло на парус.

Мы долго копошились, прежде чем убрали рифы и поставили парус, так как опять пришлось развязывать, привязывать, менять массу веревочек, веревок и веревищ. Напряглись, тянем парус вверх – он взвивается, как летучий змей: слишком ослабили шкоты. Переделываем и снова тянем-потянем. Наконец парус на месте – и тут он задает нам работу на добрый остаток дня. Корабль отвык идти по курсу, сбивается то на зюйд, то на норд, парус хлопает и полощет, без конца регулируем то шкоты, то брасы, и никакого проку.

Тур уговорил Нормана подать парус немного вперед, то есть превратить его как бы в спинакер. Для этого нужно парус чуть приспустить – и вот он двинулся вперед, надуваясь пузырем, увлекая за собой рей; курс выровнялся – и новая забота: теперь нижняя шкаторина паруса трется о нос «Ра», угрожая его разрушить.

Здесь Тур поступил, как Александр Македонский. Вместо того чтобы распутывать гордиев узел, он его разрубил. Верней, распилил.

– Ножовку мне! – воскликнул Тур и вместе с Карло моментально отнял у «Ра» кусок его великолепного носа. Парус тут же провис, корабль пошел удивительно спокойно и прямо, а Тур углубился в раздумья, как использовать отпиленное: не выбрасывать же, это же папирус, дополнительная плавучесть!

Норман пристроил «плавучесть» на корме, туда сколько поплавков ни клади, никогда много не будет.

Сегодня, между прочим, мы миновали сороковой меридиан. По этому поводу Жорж морочил нам головы три часа, готовя несусветное блюдо, как выяснилось – черные сухари, поджаренные с сыром, и овсянку с изюмом. Тур добавил к ним баночку черной икры.

Праздник был не очень веселым. Все устали и еще не разрядились после недавних событий.

Событий хватало и дальше, в основном неприятных. Жорж пошел на корму помыться после вахты, и вдруг волна закинула туда физалию, она шлепнулась Жоржу на ногу. Я не мог спросонья понять, почему вопли, а поняв, бросился искать бутылку с нашатырным спиртом, намочил в нем вату и прекратил страдания Жоржа. Мы теперь ученые, нашатырь действует быстро и удивительно эффективен.

Ветер непрестанно меняется, парус капризничает, не дает и поесть как следует. Выбираем шкоты, жуя на ходу. Норман связался с Барбадосом, в эфире возник голос радиста яхты «Ринг Андерсен». И выяснилось то, чего втайне мы опасались: яхта еще в порту!

Мы тут считаем дни до ее прихода, боимся перелить лишнюю каплю в чью-нибудь фляжку, а она в порту!

Капитан, видите ли, не хочет рисковать, удаляться от берега, ждет, пока подойдем поближе: «Через недельку, бог даст, отчалим, куда торопиться?»

Тур вызвал к радиотелефону Ивон.

Он ни словом не обмолвился о нехватке воды, о поломке весла. Он надеялся на ее сообразительность: эфир кишит посторонними слушателями, ни к чему давать пищу сплетням: «Слыхали? А на “Ра”-то, на “Ра”…»

– Неделя – хорошо, – говорил Тур. – А пять дней – лучше. Ты поняла? Еще лучше!

В тоне его звучало: «Отплывайте немедленно, какого дьявола, дорог каждый день!»

Чем-то знакома эта интонация, о чем-то она напоминает… Ну, конечно, вспомнил!

Был сорок третий день нашего прошлогоднего путешествия. Нас качало и заливало. Тур созвал совет.

– Хочу сообщить нечто важное. Мне кажется, настала необходимость всерьез подумать…

Мы замерли. Если уж Тур говорит: «Нужно всерьез подумать», значит, дело плохо.

– … о фильме об экспедиции.

– …?!

– Я наблюдал все это время, как идут дела, и считаю, что съемок на самом корабле недостаточно, необходимы кадры со стороны, днем и ночью, в различных ракурсах. Считаю, что нужно послать телеграмму Бруно Вайлати и Ивон, чтобы они зафрахтовали корабль и шли нам навстречу.