С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях - [27]

«Рондомицин, анальгин, тетрациклин, делалгин – марганцовка – пипальфен – аспирин – госпиталь “Ра”!!!».

Мы и впрямь были плавучим госпиталем, на котором, к тому же, сразу сломались оба руля и рей, – но об этом позже. А что касается болезней, то понемногу все образовалось. Через трое суток, выйдя впервые на связь, Норман обстоятельно доложил жене и детям, что «стараниями русского врача дело пошло на поправку». Сантьяго тоже полегчало, хотя долго еще я водил его вечерами в свой «медицинский кабинет», на корму, и там, балансируя на шаткой палубе, пользовал его ванночками и примочками. Освоился и Абдулла, жизнь вошла в колею, и я снял свой «белый халат».

Но пока довольно о «Ра-1», так можно потерять ориентировку и забыть, где мы с вами находимся.

А находимся мы на борту «Ра-2», идет восьмой день пути или, может, девятый, неважно, все они сейчас одинаковы, буй болтается сзади, парус обвис, ветра нет.

Пытались утром идти с помощью дополнительного весла, Норман взял его – трехметровое – и около часа греб, как гондольер. Это мало помогло. Тогда Жорж предложил «Зодиак» и себя в качестве буксира, зацепил нас и принялся грести, и корабль слегка пошел! Но, разумеется, Жоржа ненадолго хватило, да и никто – он сам прежде всего – не принимал такой вариант всерьез, мыслимо ли вручную волочить за собой многотонную ладью?

Жорж, обуреваемый идеями, решил запустить на «Зодиаке» мотор – как отнесется «Ра» к механической тяге? Ничего, терпимо отнесся, у носа появился бурунчик, но Тур призвал экономить бензин, он может понадобиться, когда подойдем к мысу Юби.

Ах, Юби, основная наша проблема! За прошлые сутки мы проделали всего пятнадцать миль, хорошо хоть не к берегу, а нужно выйти еще западнее, между злосчастным мысом и Канарскими островами, – вот тогда любой ветер к нашим услугам, даже северный, а кроме того, там начнется Канарское течение.

Тур вычитал в лоции, что в здешних местах ветер бывает три с половиной дня в году, и почему-то обрадовался – наверно, тому, что практика сошлась с теорией. Правда, выгоды нам от этого совпадения мало.

Движемся толчками, то дернемся, то станем и беспомощно качаемся на крохотных волнах. Дабы лучше держать курс, у нас по носу сооружены гуары, выдвижные кили на манер индейских. Их конструкция вызывала уйму опасений, но они с честью выдержали шторм, немного выручают сейчас, а у мыса Юби, возможно, помогут и более основательно.

Мимо прошли два приличных кита – вот бы запрячь! – а у кормы замечена небольшая акула. Жорж загорелся: половим! – и приволок громадный, полуметровый крюк, нацепили на него кусок колбасы и спустили в океан, там он и обретается безо всякого эффекта.

К вечеру Кей нас порадовал, трудился часа два, как всегда, кропотливо и добросовестно, и приготовил японский суп, рис и салат. Ели, хвалили, благодарили – Кей таял от удовольствия.

Подошла в сумерках акула, может быть, та же, знакомая, поглядела в наши фонарики и скрылась.

Ночь минула совершенно спокойно, я был свободен от вахты и спал. А утром продолжилось то же самое. После завтрака я сменил Сантьяго у рулевого весла – он загнал корабль к югу и никак не мог вернуться на курс, – ветер задувал порывами, и парус полоскал. Появился Норман и стал объяснять, в каком положении относительно друг друга должны находиться ветер, парус и весла, я слушал-слушал и вставил словечко о том, что объяснять, собственно, поздновато, надо исправлять.

– А почему бы тебе не попросить Сантьяго поработать веслом и сдвинуть корму? – спросил он.

– А почему бы мне не попросить об этом тебя? – спросил я.

Безветрие нервирует, заставляет злиться по пустякам – оно же и попросту портит корабль: все многочисленные веревки висят ненатянутые, трутся друг о друга и о дерево, а им наверняка предстоит выдержать еще не один шторм.

Надо сказать, что такелаж на «Ра-2» вообще выполнен не блестяще. Взять хотя бы ванты, слева понадобилось оттянуть их кустарной краспицей – терлись о крышу хижины.

Благоустройство корабля продолжается: сегодня Тур и Карло вплотную занялись санузлом. Он у нас на корме и, конечно, совмещенный: шесть досок перекрещены так, что образуют три клетки. Совершенствовали каждую клетку в отдельности и на вой лад. Заднюю превратили из прямоугольника в овал, в передней подвесили брезентовое ведерко для умывания. Среднюю – продолговатую – снабдили веревочной сеткой с деревянными поперечинами, чем-то вроде гамака, это наша ванна. В ней никто пока что не мылся, очень холодная вода.

Перед сном Тур умудрился расслышать лязгающий звук, причем он говорил, что бьет что-то тяжелое по крыше хижины. Я осмотрел крышу и мостик, проверил все щели и ничего не нашел, но Тур упрямо повторял:

– Я ведь слышу!

Наконец оказалось, что это в изголовье постели Карло гремят бутылки с виски.

Ночь выдалась преотвратительная, сильно качало, спал я плохо, крутился, просыпался, встал с тяжелой головой и был на вахте с пяти утра до шести тридцати. Это мы накануне так условились: опасались, что придется туго, и решили стоять по полтора часа. Но ничего страшного не произошло, рассвет наступил серый и неприветливый, океан тоже серый, волны небольшие и частые, потому нас так и качает. Ветер, увы, умерен весьма, больше болтаемся, чем идем.