С графом Мирбахом в Москве: Дневниковые записи и документы за период с 19 апр. по 24 авг. 1918 г. - [22]

Вчера Геннинг, Петерсон, прибалт фон Раутенфельд и я явились к председателю Центральной комиссии по делам о военнопленных г-ну Уншлихту[39], малосимпатичному и довольно бесцеремонному еврею, чтобы изложить жалобы по поводу установленных в воскресенье недопустимых фактов обращения с военнопленными в санитарных эшелонах. Уншлихт, не называя причин и несмотря на наши неоднократные предупреждения, заставил нас ждать полчаса в коридоре. После чего мы направились непосредственно в народный комиссариат по иностранным делам, нашли там только Радека и заявили ему, что мы прекратим общение по службе с ведомством по делам о военнопленных до тех пор, пока Уншлихт не принесет официальные извинения. Радек вызвал по телефону свою жену[40], которая работает в Центроплене рядом с Уншлихтом — понятливая и предупредительная личность. Разговор в кабинете Чичерина по всем спорным пунктам.

Расстрелы продолжаются, теперь среди арестованных бывших офицеров (около 100 офицеров). За последние дни по нашим сведениям расстреляно много священников.

5 июня.

Вчера снова встреча в кабинете Чичерина с Уншлихтом и с супружеской парой Радеков по урегулированию вопросов, связанных с нашими жалобами. Типичная картина: мы, немцы, длительное время находились в кабинете министра иностранных дел, кипы актов, повсюду открытые конверты с письмами. Появившийся во время беседы Чичерин извиняется и снова уходит, чтобы не мешать нам, хотя мы, немцы, хотим освободить кабинет и перейти в другое помещение.

Радек занят выкладыванием книг из ящиков, доставленных из Берлина Иоффе[41], в том числе социалистических журналов, брошюр по экономике, книг по юриспруденции. Случайно я заметил также книгу «Великая Германия». Радек заметил, что в России ощущают острую нехватку в немецких научных книгах и журналах. Перед нами, офицерами, Радек рисуется своей начитанностью и знаниями военной литературы и проявлением интереса к нашей профессии. Если он ожидает нашего прихода, то на его письменном столе всегда можно увидеть работу какого-нибудь известного немецкого автора военной литературы.

Во второй половине дня — заседание смешанной комиссии, которое, похоже, будет последним. Состоялся только обмен заявлениями, смысл которых заключается в том, что ни та, ни другая сторона не намерена уступать в вопросе обмена военнопленными по принципу «транспорт на транспорт». Мы одновременно заявили о нашем требовании перенести заседание до принятия окончательного решения, поскольку рассмотрение второстепенных вопросов теряет смысл.

До этого граф Мирбах дважды безуспешно пытался добиться уступок у Чичерина. Позавчера комиссариат по иностранным делам направил в нашу дипломатическую миссию ноту Иоффе. В ней была изложена позиция русских в этом вопросе и их просьба передать его решение в комиссию, которая в ближайшее время должна заседать в Берлине для решения ряда экономических, финансовых и юридических вопросов, касающихся Брестского мира.

Это предложение не что иное, как затяжной маневр. Вместе с тем оно показывает, насколько точно ориентировано советское правительство, рассчитывающее на то, что в Берлине скорее могут пойти на уступки. Не исключено, что оно надеется также путем возможных уступок добиться преимуществ в других вопросах. У нас уже неоднократно возникали подозрения, что в правительственных кругах могут вестись закулисные политические сделки.

Позавчера в военное министерство и Верховному главнокомандованию по телеграфу нами отправлено сообщение, содержащее нашу точку зрения, так как мы уверены, что оба эти ведомства твердо стоят на наших позициях. Предложение русских должно быть отклонено, иначе вопрос не будет решен и через несколько недель, за это время положение с нашим транспортом будет еще более затруднено, все большее число наших пленных будет отрезано чехословаками в восточной части России и в Сибири.

Русские вне всякого сомнения пойдут на уступки, если сейчас отклонить их предложение и дать им ясно понять, что наше правительство полностью поддерживает нас. Всякое иное решение, собственно, исключено, так как мы действуем согласно неоднократно подтвержденным приказам. Если в Берлине сдадут позиции, то Геннинг и я вряд ли найдем возможным продолжать работу с русскими, мы постоянно повторяем, что мы не можем отойти от принципа «транспорт на транспорт» и не можем допустить здесь своего провала. Перенесение переговоров по этому единственному вопросу в Берлин при условии неизменного отстаивания своих позиций лишь затруднит положение нашей комиссии и серьезно повредит работе нашей Главной комиссии. В то же время судьба наших военнопленных не должна стать объектом сделки в решении споров по экономическим вопросам.

Выдержка из донесения Верховному главнокомандованию от 4 июля

Объявление военного положения в Москве, приказы от 30 мая о проведении арестов в ряде промышленных и зерновых губерний, а также сообщения правительства об обнаруженных заговорах контрреволюционеров и мерах подавления чехословаков свидетельствуют со всей очевидностью о том, насколько шатко положение власти большевиков.