С гор вода - [31]
И на мгновение примолкли оба, не находя слов, растерявшиеся.
Однако Верхолетов превозмог волнение и, сделав губы трубой, хотел улыбнуться.
— Кабалеро! — попробовал он пошутить. — Мы как будто окончательно гибнем! — Его голос срывался, не поддаваясь шутке, и толстоватые губы вздрагивали. — Кабалеро, может быть, нам осталось жить несколько часов! — добавил он с искреннею грустью и тем же колеблющимся голосом.
Петруша ничего не понимал и глядел в глаза товарища молча и весьма робко.
— Что такое, собственно, произошло? — спросил он затем.
— Собственно произошло то, что к старухам Лярским приехал погостить их брат, капитан Лярский, с братом своей жены, подпоручиком Котельниковым и с денщиком Сидором. Котельников-то и стрелял в меня, но дал промах!
— А Гринька? — справился Петруша.
— А Гринька, завидев их, не свистнул резким, металлическим свистом, а закричал по-сорочьи; верно, думал, что так красивее и интереснее. А затем тихонько утек. Подвел нас этот дурак, — горько вырвалось у Верхолетова, — и мы гибнем!
Верхолетов как будто уже ясно и отчетливо понимал, что детская сказка, майн-ридовская фантасмагория закончилась, и для него теперь начинается самая настоящая трагедия, потрясающая трагедия. Но Петруша, видимо, еще далеко не протрезвился от своих фантастических снов и, пожав худенькими плечиками, он спросил товарища:
— To есть как же это так?
Вспомнив тут же былые охоты за скальпами, он с живостью воскликнул:
— Главное, нам не надо терять рассудительности и хладнокровия. Зоркость глаза тоже дорого стоит. Есть, например, недурной прием: всегда находиться в тылу своих преследователей. Есть и еще один трюк: надеть на свои ноги обувь врагов, — так, чтоб враги, разглядывая наши следы, принимали бы нас за себя.
— А себя за нас? — резко перебил его Верхолетов. — И ты думаешь, что шпики, преследуя нас, переарестуют друг друга, а нам выдадут денежное вознаграждение за изобретательность? Да?
— To есть как же это так? — снова воскликнул Петруша.
Где-то залаяла собака, отрывисто и сердито. Что-то брякнуло, точно железо скользнуло по дереву. Приложив палец к губам, Верхолетов что-то хотел, сообщить Петруше, но в эту минуту под кровлю теплицы шумно ворвалось целое стадо самых разнородных звуков. Брякало железо, шлепали шаги, что-то, шурша, волочилось по земле, гудел чей-то басистый, однотонный голос:
— Они, наверное, здесь, иначе им некуда было убежать! Где-нибудь здесь притулились… Кто, наверное, куда!
— Сколько же их? — спросил звучный тенор. — Четверо? Пятеро? Шестеро?
— Римляне врагов не считали! — солидно процедил кто-то.
Застучал каблук о ступеньку крыльца. И затем все стихло.
— Пойдем, — шепнул Петруша Верхолетову, еле двигая губами, — обогнем теплицу, перелезем через забор и махнем за реку, в дальнюю луку! Слышишь?
— Тсс… — сделал ему знак пальцем Верхолетов.
— Они за кухней, идем, — опять шепнул Петруша. — Идем, пока не поздно…
«А потом можно будет эмигрировать на мыс Доброй Надежды, или к бобрам, на Оранжевую реку», — подсказала ему, мысль.
Верхолетов весь прижался к косяку и по стенке скользнул вон из теплицы, двигаясь, как тень. Петруша последовал за ним.
Беспрерывно и напряженно работая, мысль все нашептывала ему:
«Хорошо поселиться также где-нибудь у подошвы Скалистых гор или у вод Амазонки! Или у тростников Великих озер!»
Верхолетов огибал стену, скользя, как привидение. Девять саженей осталось до кустов акаций, а там низкий забор, а там частый ветлянник огородов, а там дощатый переход через речку Стеклянную. И вот дальняя лука! Там, в этой тенистой дубраве, они пропадут, как игла в мешке с овсом! Ищи их тогда там!
«А дощатый переход, — тяжко думал Верхолетов, — можно будет за своей спиной руками разбросать. Если погоня будет очень уж наседать!»
«Стеклянная и широка, и глубока. Ищи брода там, или за версту, в обход, на мост катай. А дальняя лука к казенным лесам примыкает. На десятки верст тянутся эти леса». Совсем лип Верхолетов к стене. Шаг за шагом следовал за ним Петруша. Голос резкий прозвучал на чердаке дома:
— Посвети, Сидоров, нет ли их за мокрым бельем!
«Чердак осматривают!» — холодно прошло в сознании Верхолетова.
А Петруша, крадучись по стенке, думал:
«Где лучше жить: в Африке, или в Америке? В Африке — жирафы, гордые тонконогие красавцы, с умными черными глазами. А в Америке — тапиры, мустанги, ленивец, похожий на зашитого в меха эскимоса. А в Африке — слон, носорог, бегемот, чудные, точно разрисованные, кваги! И все-таки я убегу в Америку», — решил Петруша.
Пять сажен осталось до акаций. Не более.
«Эх, если б вынесло нас, — думал Верхолетов. — Если бы».
Голоса уже в сенях дома зазвучали.
— Осмотрели чердак, теперь осмотрим подвал, а там теплицу, — гудел ласковый, солидный и холеный бас.
— А что, если нам разделиться на две партии и сразу? — спросил тенор.
Железо брякнуло о железо, точно огрызнулось.
Петруша словно читал по книжке:
«По берегу реки Амазонки однажды, летним вечером, гулял под руку с великолепной креолкой молодой человек в живописном костюме гверильяса. Это был знаменитый русский революционер Петр Баранов, известный более во всех пяти частях света под прозвищем Петр Благородное Сердце».
Алексей Николаевич Будищев (1867–1916) — русский писатель, поэт, драматург, публицист.Сборник рассказов «Степные волки. Двадцать рассказов». - 2-е издание. — Москва: Типография товарищества И. Д. Сытина, 1908.
В книге впервые собраны фантастические рассказы известного в 1890-1910-х гг., но ныне порядком забытого поэта и прозаика А. Н. Будищева (1867–1916). Сохранившаяся с юности романтическая тяга к «таинственному» и «странному», естественнонаучные мотивы в сочетании с религиозным мистицизмом и вниманием к пограничным состояниям души — все это характерно для фантастических произведений писателя, которого часто называют продолжателем традиций Ф. Достоевского.
Алексей Николаевич Будищев (1867-1916) — русский писатель, поэт, драматург, публицист. Роман «Лучший друг». 1901 г. Электронная версия книги подготовлена журналом Фонарь.
«— Я тебя украсть учил, — сказал он, — а не убивать; калача у него было два, а жизнь-то одна, а ведь ты жизнь у него отнял, — понимаешь ты, жизнь!— Я и не хотел убивать его, он сам пришел ко мне. Я этого не предвидел. Если так, то нельзя и воровать!..».
Алексей Николаевич Будищев (1867–1916) — русский писатель, поэт, драматург, публицист.«Распря. Двадцать рассказов». Издание СПб. Товарищества Печатн. и Изд. дела «Труд». С.-Петербург, 1901.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В Одессе нет улицы Лазаря Кармена, популярного когда-то писателя, любимца одесских улиц, любимца местных «портосов»: портовых рабочих, бродяг, забияк. «Кармена прекрасно знала одесская улица», – пишет в воспоминаниях об «Одесских новостях» В. Львов-Рогачевский, – «некоторые номера газет с его фельетонами об одесских каменоломнях, о жизни портовых рабочих, о бывших людях, опустившихся на дно, читались нарасхват… Его все знали в Одессе, знали и любили». И… забыли?..Он остался героем чужих мемуаров (своих написать не успел), остался частью своего времени, ставшего историческим прошлым, и там, в прошлом времени, остались его рассказы и их персонажи.
В повести «Росстани» именины главного героя сливаются с его поминками, но сама смерть воспринимается благостно, как некое звено в цепи вечно обновляющейся жизни. И умиротворением веет от последних дней главного героя, богатого купца, которого автор рисует с истинной симпатией.