С этим я справлюсь - [11]

Опять то же ощущение, что он хитро посмеивается надо мной. Углы губ и глаза его хитро подрагивали.

Потом мы ещё раз пошли с ним танцевать, но тут оркестр принялся демонстрировать какие-то новые штуки, которые раззадорили Терри, и он разошелся.

– Знаешь, – сказала я, – давай лучше сядем.

– Милая, можешь сидеть, если хочешь. А я директор, и должен делать вид, что мне ужасно весело.

– А что, мистер Ротлэнд никогда не танцует?

– Спроси у него, раз тебе интересно.

– Просто ты сказал, что директора обязаны веселиться.

– Он не веселится, милая, потому его и не слишком любят.

– Его не любят?

– Спроси своих друзей.

– А раньше он тоже никогда не танцевал?

– Милая моя, это первый вечер, который он вообще почтил своим присутствием с тех пор, как стал работать в фирме.

Танец у нас не слишком ладился, так что я не удивилась, что следующие часа полтора Терри меня не приглашал. Правда, партнеров мне и без него хватало. Но около часа ночи, когда добрая половина сидевших во главе стола разъехались, Терри снова подошел ко мне.

– Тут становится невесело. Я пригласил к себе несколько человек, чтобы достойно завершить вечер. Пойдешь?

– Танцевать?

– Нет. Немного выпьем, поболтаем, послушаем музыку. Попросту, без всяких претензий.

Я решила, что пришло время незаметно сматываться. В Манчестере я старалась не заводить никаких отношений, и это себя оправдывало. Но человек не всегда поступает мудро. И я вопреки самой себе сказала:

– Спасибо, с удовольствием.

– Прекрасно. Встречаемся через десять минут на выходе. Думаю, у Макдональдов найдется место в машине для тебя.

Терри жил всего в десяти минутах езды от «Стэйджа». Макдональды были гостями фирмы; оба высоченные, словно подъемные краны, шустрые и неугомонные, но довольно милые.

Они были из Лондона, эдакие столичные остряки и пустомели, но не такие глупые и назойливые, как остряки провинциальные. Белокурая миссис Макдональд была коротко подстрижена на мальчишеский манер, который делает женщину похожей на мокрую кошку; шелковое цветастое платье слишком сильно открывало ноги и весьма смело – грудь. На муже был смокинг с атласными лацканами. Я оказалась на заднем сиденье их «ягуара» вместе с Донной Уитерби и забавным типом по фамилии Уолден.

Алистер Макдональд гнал, как сумасшедший, но Терри как-то умудрился все же приехать первым, поэтому мы все вместе ввалились в его трехкомнатную, очень современно обставленную квартиру: пурпурный ковер, оранжевые стены, неоновые светильники, в углу бар, стойка которого обтянута голубой кожей.

Нас было двенадцать человек, и все много пили и говорили. Нельзя сказать, чтобы и я тоже много пила: при той жизни, какую я веду, болтать не годится. Кто-то крикнул: «Включите музыку?» и тут же заиграла музыка, что-то из «Битлз». Две-три пары образовали круг в одном углу комнаты, но на ковре танцевать быстро неудобно, и через некоторое время Терри выдвинул стол и спросил:

– В покер играешь, Мэри?

– Нет, – ответила я. – Ты про карты?

Он рассмеялся.

– Да так, для развлечения. Я тебя быстро научу.

– Нет, спасибо. Я лучше посмотрю.

– Если ты и карты освоишь так же быстро, как бухгалтерию, то… По два шиллинга, Алистер?

– Низкие ставки портят игру, – возразил Макдональд. – Даром рисковать легко…

– Ты прав, дорогой, – согласилась жена, выразительно ему подмигнув, потом понизила голос и манерно повела головой в сторону танцующих: – Но сегодня такая разношерстная компания. Думаю, нужно быть демократичнее, – и поправила упавшую с плеча бретельку.

– Не будь занудой, милый, – сказала она мужу. – Нам сегодня придется спуститься до их уровня. – Она покосилась на меня. – Вас я не имею в виду. Такое дивное платье… это от «Эйми»? – Она прекрасно знала, что нет. – Словно с полотна раннего Модильяни. Такая нежная, теплая кожа… Конечно, мы будем играть так, как скажешь, Терри, солнышко. – Она его поцеловала.

Стол обступили со всех сторон. Я поначалу не хотела играть, но Терри настоял, что будет меня учить. Его руки все время так и норовили где-нибудь и как-нибудь меня коснуться: то рука ложилась на талию, то оказывалась на моем плече, то пальцы как бы нечаянно попадали на обнаженную кожу; то он брал меня за локоть или за запястье. Не люблю, когда меня лапают, и была рада, что Макдональды обещали отвезти меня домой.

Я сделала вид, что у меня с собой нет денег, поэтому Терри одолжил мне два фунта, но мне не везло, и когда деньги кончились, я сказала, что выхожу из игры; это дало возможность избавиться от его лап.

Но за игрой я продолжала следить. Терри был прав, ничего сложного. Любой мог освоить все правила за десять минут. Но дело этим не кончалось. Похоже, всякий, у кого есть немного времени и у кого варит котелок, сможет подсчитать, сколько шансов на победу у него появится, если он возьмет ещё одну карту, и на сколько они увеличатся, если сбросить карты. Например, если у тебя четыре карты одной масти и есть надежда вытащить пятую для… как это называется – для флэша, то у тебя примерно один из четырех шансов, поскольку существуют четыре масти. Но если у тебя три карты одного достоинства, например, три пятерки, и ты надеешься вытащить четвертую, то получается один шанс из сорока восьми, потому что в колоде она одна. Нет, один из двадцати четырех, потому что шансов два.