С чужого на свой и обратно - [55]

Я одновременно взволнована и испугана. Мне не по себе. Впрочем, мне так часто не по себе, что уже становится привычным. Звоню с этой проблемой Роберту. Жалуюсь и ною. Приезжаю к нему рано утром на следующий день. Он только что встал с постели и еще сонный, и я целую его в небритую щеку… А потом извожу жалобами на свою любовную болезнь. Роберт увлеченно спекулирует: я, мол, по натуре бояка, и страх де – мой решающий элемент, и что, мол, битие определило мое сознание, и, исходя из этого, мозг подобрал самое безопасное средство общения с окружающей средой. Русские слова-дела-стереотипы слишком сильные, английские – слишком слабые. А польская полумягкая ментальность оказывается в самый раз в данную минуту и в данных обстоятельствах.

В этом что-то есть.

А сколько замечательных друзей среди поляков нашлось в тюрьмах и следственных изоляторах, не говоря уже о больницах! Доротка, которая надавала пощечин неверному любовнику, и тот написал на нее заявление в полицию, потому что хотел выселить из квартиры; Марленка, ехавшая на машине без положеной страховки; дантист Вацек, который справлял малую нужду под фонарем на безлюдном пляже, потому что боялся в темноте испачкать новые брюки и который понятия не имел, что на фонарном столбе висит камера видеонаблюдения; Кристиан, отец которого погиб в автомобильной катастрофе на дороге нашего графства; Гжегож, который играл на аккордеоне на бульваре, не имея лицензии на артистическую милостыню; Петр, который поймал угря длиной на три сантиметра меньше, чем разрешено правилами, и не имел при себе рыбацкой линейки… От каждого из них мне пришло приглашение на ужин в сочельник. И для каждого мы с мамой печем традиционную для этого праздника польскую плюшку в шоколадной глазури под названием «афроамериканец», или по-старинному – «негритенок».

А сколько друзей я нашла в местах заключения среди русских? Ни одного. А сколько англичан-товарищей по работе пригласили меня на дринк? Человек двадцать, но в бар, а не к себе домой. К черту! Если дружить и праздновать, так только с поляками.

Видимо, что-то есть в том, что тем, кто едет из Лондона в Москву и из Москвы в Лондон, Варшава представляется конечной точкой маршрута.

«Хорошее – потому что польское!» – как твердил в свое время экс-премьер Кшиштоф Белецкий, нахваливая товары местного производства. «А может, и словацкое!» – добавлял каждый раз мой сын с ухмылкой. Потому что в этих мысленных путешествиях между Москвой и Лондоном легко ехать транзитом через Братиславу, Брно, Загреб или, скажем, прекрасное Сараево…

29

29. Сегодня я прощаюсь с Робертом. Он меня оставляет. Едет на Шри-Ланку.

Два года назад туда уехал мой любимый. Без предупреждения.

Я спросила по скайпу: Ты где? (sun)

Он ответил: На Шри-Ланке (flower)

Я спросила: Когда ты вернешься? (heart)

Он ответил: Не знаю (devil)

И даже не упомянул, что просто уехал туда жить. Вероятно, считает: где он живет и как долго – его личное дело. И я тут ни при чем. А если и будет приезжать, то в Европу, а не ко мне. И если вернется, то в Европу, а не ко мне.

Но при этом: I love u, I miss u (flower)

После такого фортеля мне уже неохота никого спрашивать: «Когда ты вернешься? Ты вернешься? В Европу?»…

Особенно когда кто-то едет на Шри-Ланку.

Год назад и сама туда ездила. Пробыла с любимым неделю и вернулась в Англию. Дольше я не была ему нужна. Жалею, что не купила двухнедельный тур. Сумел бы он все это время доказывать себе, что является исключительным любовником? Или скорее бы сдох?

Вернулась в Англию. Доехала из аэропорта. Поднялась на лифте. Зашла в квартиру… А в себя прийти до сих пор не могу.

Но от Роберта я такого не ожидала. Думала, что он более тактичен. Что ж, он всегда хвастается своей правдивостью. Как и мой любимый… Ну и доказывает это себе с помощью моих слез. Любимого я поймала на фуфле. Роберта еще нет. Дело времени?

Что ему стоило сказать: «Я еду в Индию»?

Зачем он едет на этот остров?

Я в отчаянии. Может, Роберт встретит там моего любимого?

Ведь в этом затянутом смогом Коломбо всего-ничего мест для белых людей: Barefoot, Gale Force Hotel, Gallo Cafе, Mount Lavinia… Роберт его сразу узнает, сто процентов. Я только раз его описала, а Роберт всегда слушает очень внимательно. Мой любимый – высокий, красивый, с хвостиком темных с проседью волос. Всегда опрятный и одетый по обстоятельствам. Очень спокойный. Впрочем, суть не в том, что спокойный, а в том, что не по-человечески терпеливый. Как будто знает все обо всех, знаком с содержанием каждого разговора и предвидит, что произойдет с каждым человеком, животным или насекомым в каждом уголке земного шара. И с этим своим терпением он пережидает бурную, запутанную, смешную в своей интенсивности жизнь, протекающую вокруг. Его терпение безупречно, но оно какое-то хищное, полное ловушек. Знаю про вас, знаю, мышки. Жду и жду, чтобы вы натанцевались, пока меня нет, но я тут. Сейчас-сейчас… Своим спокойствием он держит всех в напряжении. И это очень секси. Вначале.

Что сделает Роберт, если с ним встретится? Может, даст ему в морду? Хотя бы в воображении!

Нужно заплатить Роберту деньги. Пробую выписать чек, но слезы текут ручьями, и, как дождь по крыше, барабанят по чековой книжке. Роберт забирает ее, отодвигает в сторону, сажает меня к себе на колени и обнимает. Мне так хотелось бы поехать на Шри-Ланку вместе с ним! Встретиться с любимым… Да, мне без него плохо. Да, я по нему тоскую. Успокаиваюсь через силу, потому что мое время у Роберта кончилось. Я ведь не одна у него клиентка.