С чужим ребенком - [3]

Джинни разбудило какое-то смутное беспокойство. Первым делом, не успев еще окончательно проснуться, она бросила взгляд на Дэймона. Ребенок спал. Она хотела было зевнуть, но тут ей на глаза попались ноги в серых брюках, как раз возле корзинки Дэймона.

Ее все еще сонный взгляд скользнул выше, по линии бедер, к животу, потом к широкой груди. Плечи могучие, а вот подбородок, пожалуй, слишком уж жесткий. Вид у мужчины был весьма решительный. Руки крепко сжаты в кулаки. Вот так он, наверное, сжимал бы копье. А вместо костюма ему следовало бы носить короткую тунику, как у древних спартанцев. Или еще лучше, он мог бы быть атлетом. Что-то тихо шевельнулось у нее внутри, когда она представила его обнаженным, с кожей, блестящей от масла, и…

Тут она взглянула в его угольно-черные глаза — и ее сон как рукой сняло. В глазах словно тлел едва сдерживаемый огонь, а сжатые губы еще усиливали это впечатление.

Джинни медленно поднялась, стараясь не показать своей растерянности. Я просто не совсем проснулась, уверяла она себя. При нормальных обстоятельствах он нисколько бы не понравился ей. Чего стоит хотя бы этот властный взгляд! Он смотрел на нее, как смотрят на досадное препятствие, которое необходимо устранить.

Он, конечно, не Джейсон Папас — слишком молод. По всей видимости, Джейсон Папас прислал его за ними.

Джинни показалось, что выражение лица мужчины стало еще жестче, напомнив ей картину, которую она как-то видела, — суд над ведьмой. Он был похож на судью — такой же безжалостный. Но ей и не нужна жалость, ей нужна справедливость. Для Дэймона и для бедняжки Бесс. И этот человек, кто бы он ни был, ее не остановит.

Джинни расправила плечи и в свою очередь твердо взглянула на него, ожидая, что он прервет затянувшееся молчание.

Что он и сделал.

— Ничего у вас не выйдет! — Его голос, с таким занятным акцентом, соблазнительно коснулся ее слуха.

— Что именно не выйдет? И кто вы, собственно, такой?

— Я приехал забрать вас. — В его тоне явно прозвучали презрение и насмешка.

Джинни не обратила на это внимания и продолжала смотреть на него, ожидая ответа на свой вопрос. Она знала по опыту, что было бы ошибкой пытаться смягчить такого типа. Таким нужно давать твердый отпор.

— Ну? Вам нечего сказать?

— Я жду, когда вы мне ответите. Или из-за ваших скудных познаний в английском языке вы не поняли вопроса?

Джинни с удовлетворением увидела, как его смуглое лицо потемнело еще больше.

— Я получил диплом экономиста в Оксфорде, и вообще я почти все время провожу в Лондоне! — вспылил он.

—Чудесно, — Джинни одарила его вежливой улыбкой, — но даже эти ценные сведения никак не объясняют мне, кто вы такой.

— Филип Лизандер, шурин Креона. Он был женат на моей сестре, Лидии.

— Шурин? — Джинни уставилась на него. Креон был женат! Он оказался еще подлее, чем она думала.

Улыбка Филипа привела ее в чувство.

—Креон мертв и не может защитить себя от вашей лжи, но у него есть семья, которая, поверьте, сумеет сделать это.

«У Бесс тоже есть семья», — мрачно подумала Джинни. И семья Креона еще убедится в этом.

— Прекрасно, Филип Лизандер, шурин Креона. Может, теперь вы сделаете то, зачем приехали, и отвезете меня к Джейсону Папасу?

— Не раньше, чем мы кое о чем договоримся.

Джинни настороженно взглянула на него:

— О чем же?

— Я не хочу расстраивать сестру.

Джинни ощутила внезапную симпатию к бедняжке Лидии, но тут же подавила в себе это чувство. У сестры Филипа есть и брат, и свекор, и еще Бог знает сколько родственников, которые могут ей помочь. А у Бесс никого нет, кроме нее, Джинни, и она не имеет права подвести ее.

— Значит, вы хотите, чтобы Джейсон Папас пожертвовал своим внуком во имя того, чтобы ваша сестра никогда не узнала, за кого она вышла замуж?

— Мальчик вовсе не сын Креона, и вам это известно!

Джинни внезапно почувствовала огромную усталость.

— Этот разговор ни к чему нас не приведет. У меня дело к дедушке Дэймона. Пожалуйста, отвезите меня к нему.

— Не раньше, чем вы согласитесь на мое предложение.

— Какое предложение? Пока я слышу только ваши рассуждения о вещах, о которых вы не имеете ни малейшего представления.

— Мы с Джейсоном обсудили это и решили, что будет лучше, если все будут думать, что вы с ребенком приехали ко мне.

— К вам?! — Джинни широко открыла глаза. Непонятное чувство вдруг овладело ею. На мгновение она вообразила себя любовницей Филипа Лизандера. Вот она касается его обнаженного тела, а он целует ее и…

— Тогда все решат, что ребенок…

— Дэймон, — поправила Джинни, — его зовут Дэймон.

Филип ее не слушал.

— …что ребенок мой, и тогда никакие сплетни не коснутся Лидии.

— Нет! — Инстинктивный протест Джинни эхом отозвался в пустом помещении. Она не хотела сближения с этим человеком, пусть даже и мнимого. Рядом с ним она готова была утратить самообладание, и, хотя причиной тому была просто усталость, рисковать она не намерена. — Нет, — повторила она уже спокойнее.

— В таком случае я не повезу вас к Джейсону. — Его лицо приняло такое высокомерное выражение, что Джинни захотелось его ударить.

Она отвела взгляд от Филипа и постаралась обдумать положение. В Нью-Йорке ей не удалось, несмотря на все усилия, узнать домашний адрес Джейсона Папаса. Бесс писала в главное управление его компании в Афинах. Она, конечно, могла обратиться туда же, но очень сомнительно, чтобы там ей сказали, где он живет.