С чистого листа - [14]

Что она тут делает на этой мраморной террасе с человеком, который заставляет ее терять голову, позволяя себя целовать так, как никто ее еще не целовал? С человеком, которого она видит впервые, но который пообещал постараться сделать так, чтобы она попросила его снова к себе прикоснуться… А что такое он сказал сейчас? «Нам еще многое надо обсудить».

Сплошные загадки. Или это такая особенная манера поведения испанского мужчины?

— О чем нам надо поговорить? — спросила Филиппа, глядя на него снизу вверх все еще слегка хрипловатым голосом.

Ответ Энрике заставил ее остолбенеть на месте.

Повтори еще раз, — слабо попросила она, сдерживая дыхание. Энрике тепло улыбнулся ей.

— Я сказал, моя дорогая невеста, что пора поговорить о нашей свадьбе.

Дыхание Филиппы остановилось.

5

Каково же было изумление молодого человека, когда его спутница прямо на глазах прекратилась из робкого беззащитного создания в разъяренную фурию.

Она вырвала свою руку и медленно отчеканила:

— О нашей — что?

— О нашей свадьбе, — повторил он уже жестким голосом, невольно заражаясь ее реакцией.

Филиппа смотрела на него так, будто у него выросла вторая голова.

— О нашей свадьбе? О Господи! Ты, наверное, лунатик и просто бредишь!

Казалось, это было единственное объяснение, которое могло прийти ей на ум в это мгновение. Она подхватила подол платья, повернулась к нему спиной и бросилась в сторону двери, ведущей к безопасному залу, освещенному яркими огнями.

Но она не успела отбежать ни на шаг — он сразу же поймал ее за руку:

— Как ты меня назвала?

Крепкие пальцы больно сжали ее запястье.

Она попыталась освободиться, но безуспешно.

— Отпусти меня!

Ее голос дрожал от страха, а глаза панически расширились.

Лицо Энрике потемнело.

— Что здесь, черт возьми, происходит?! — гневно потребовал он. — Я просто сообщил, что нам надо обсудить нашу свадьбу. И должен сказать, — продолжил он все еще в замешательстве от ее странной реакции, — что предпочитаю сыграть ее здесь, в Испании.

— Свадьба? — эхом отозвалась Филиппа, не веря своим ушам.

— Да, свадьба, Филиппа. И с какой стати ты так странно себя ведешь?

В его голосе сквозили нетерпение и замешательство.

— Я должна выйти замуж?!

Губы Энрике превратились в тонкую полоску. Она говорит об их свадьбе так, словно это самая отвратительная идея в мире.

Он разжал руку и молча наблюдал, как она потерла кисть и попыталась снова броситься к двери. Тогда он прижал ее к каменной балюстраде.

— Нам надо поговорить, — резко произнес он.

Филиппа отрицательно покачала головой. Единственное, чего ей хотелось в это мгновение, оказаться внутри дома подальше от этого сумасшедшего, который несет непонятную чепуху о какой-то свадьбе…

— Ответь мне, — скомандовал Энрике. — Почему только что ты позволила поцеловать себя, если не считаешь меня своим женихом?

Земля ушла у нее из-под ног. Паника охватила ее.

— Боже мой, ты действительно безумен!

Она попыталась оттолкнуть его, но он остался неподвижен как скала.

Почему она впадает в истерику? Может ли быть такое, что она на самом деле ничего не знает об их предстоящей свадьбе? Неужели это возможно? Конечно, она знает! Должна знать! Тогда почему истерика? Или она не хочет выходить за него? Он просто взбесился от этих мыслей. Если она не хочет за него замуж, как же она позволила вкусить ему сладость своих губ, разжечь его желание до такой степени, что он едва мог контролировать себя?! И почему, собственно, она не согласна быть его женой? Чем он плох для нее? Может, потому, что Энрике Сантос сын буфетчицы и неизвестного матроса?

И все же странно. Если она именно так смотрит на вещи, у нее было достаточно времени, чтобы высказать свои возражения деду. А впрочем, стал бы такой человек, как Диего Авельянос, слушать возражения внучки в связи с социальным статусом ее будущего мужа? Энрике резко отбросил все мысли. Сейчас важно только одно — прекратить ее истерику.

— Успокойся. Ты никуда не пойдешь, пока не возьмешь себя в руки.

В этот момент он почувствовал острую боль в голени и пошатнулся. Не давая ему опомниться, Филиппа с силой оттолкнула его и со всей скоростью, возможной при ее длинном платье, бросилась к спасительной двери в конце террасы.

Забыв о, боли, Энрике бросился за ней и перехватил ее на пороге зала.

— Достаточно! — Почувствовав себя по-настоящему разъяренным, он схватил ее за плечи и с силой тряхнул. — Держи себя в руках! Нет ни малейшего повода вести себя так нелепо всего лишь из-за того, что я сказал!

Он осознал, что злило его больше всего — ее отчаянное сопротивление одной мысли о замужестве с ним. Это было невыносимо!

Все последнее время он морально готовился к весьма неординарному событию — женитьбе, причем на незнакомке, и вот теперь воочию столкнулся с фруктом под названием «наследница Авельяноса», с ее абсолютно неожиданной реакцией на их предстоящую свадьбу. Для нее даже мысль о браке с Энрике Сантосом кажется самой страшной перспективой в мире!

Сердце Филиппы отчаянно колотилось. Но медленно закипавший гнев взял верх и, наконец, прорвался наружу.

— Не правда ли, ты просто неудачно пошутил! Когда говорил о нашей свадьбе, да? Дурацкая, нелепая шутка, и больше ничего, да?