С чего начинается Родина - [45]

ГВАРДЕЙЦЫ МИРНЫХ ДНЕЙ

Под городом Горьким. — Суда и паровозы. — Что такое производственная кооперация. — Модель — инструмент литейщика. — Каким должен быть начальник цеха. — Паровоз или тепловоз. — Новая технология и старые привычки.

Во вторую мировую войну погибло в два с лишним раза больше людей, чем во всех войнах в XVII, XVIII и XIX веках, вместе взятых, — 50 млн. человек. Эта цифра настолько велика, что трудно укладывается в обычные рамки человеческого сознания. А к тому же нельзя скидывать со счетов тысячи уничтоженных городов, десятки тысяч сел, разрушенную и разграбленную промышленность, уничтожение культурных ценностей. Год проходит за годом, а следы войны, словно осколки, застрявшие в теле раненого, всякий раз напоминают о себе. Мы похоронили павших, поставили памятники героям защиты социалистического Отечества, расчистили дороги. Но никто не в состоянии вернуть к жизни погибших людей.

Бывают у человека минуты, когда он, просматривая пожелтевшие от времени фотографии, как бы ведет перекличку своим друзьям-товарищам. Вот они в строю — молодые, задорные, дружные, готовые к жизни и труду. Мне иногда слышится голос ведущего перекличку и ответы правофлангового:

— Александр Шустов!

— Погиб при защите Родины.

— Василий Булыгин!

— Пал смертью героя при защите Родины.

— Леонид Титков!

— Убит при защите Москвы в рядах ополчения.

— Павел Морозов!

— Убит в боях за Отечество.

Можно долго перечислять однокашников, с которыми дружил, учился и рос. Это люди с большими способностями и добрыми сердцами. Они были молоды и трудолюбивы, просты и верны в товариществе. Их не стало. Горько сознавать, что эти потери невосполнимы. Да, следы отгремевшей войны не исчезают, они остаются в душе, несмотря на восстановленные города и села, мосты и дороги, фабрики и школы. Раны, нанесенные войной, будут напоминать людям о трагическом времени еще долгие годы.

Первые минуты после окончания войны на заводе не сопровождаются тишиной, которая наступает на фронте после прекращения огня и которую слушают оглушенные канонадой солдаты и офицеры. На заводе не было паузы в переходе от войны к миру. Руки и мозг сормовичей истосковались по мирной продукции. Представьте себе голодного человека, которому принесли большую краюху хлеба, — примерно так были восприняты новые задачи мирного времени. Сормовскому заводу надлежало прекратить выпуск танков и перейти на производство речных судов, паровозов, деталей и узлов вагонов, электростанций, сельскохозяйственных машин и многого другого, в чем нуждалась страна. Литейщики, прокатчики, мартеновцы переключились на мирную продукцию раньше всех.

В конце 1945 года руководящие работники завода были вызваны в Москву на совещание в Наркомат транспортного машиностроения. Нужно было обсудить неотложные вопросы кооперации и организации производства по восстановлению железнодорожного транспорта. Мне также довелось участвовать в этом совещании, представлять металлургическое производство завода «Красное Сормово». Совещание проходило организованно, по-деловому. Главные металлурги заводов внимательно изучали чертежи и технические условия изготовления вагонов, получали разъяснения от специалистов. Руководители предприятий быстро оформляли заказы и возвращались на заводы. Не было случая, чтобы кто-то отказался от выполнения заказов. Никто не ходил никуда жаловаться на трудности. Руководство наркомата во главе с В. А. Малышевым заняло твердую позицию: жаловаться можно было только в том случае, если заводу давалось мало заказов. Металлурги все вопросы решали в производственном управлении наркомата.

В организации кооперирования производства всегда существовала одна, я бы сказал, психологическая трудность. Она остается и до сих пор. Каждому заводу хочется делать вагон, паровоз, автомобиль, трактор или другие готовые машины, а не отдельные детали или запасные части к ним. Одно дело, когда из ворот завода выкатывают готовые вагоны, а другое, когда увозятся буферные стаканы или колесные бандажи. Даже отчет о деятельности завода, рассуждали некоторые, звучит по-другому, как бы менее солидно, если завод изготовляет болты, рессоры или колеса. Поэтому многим хотелось быть «главным» предприятием и всячески избавиться от «невидных» узлов и деталей. Следует сказать, что любителям такой психологии был учинен полный разгром. У наркома В. А. Малышева было достаточно знаний и воли, чтобы организовать широкую производственную кооперацию, без которой невозможно в короткие сроки восстановить и развивать железнодорожный транспорт, обеспечить речной и морской флот страны новыми судами и механизмами.

Завод «Красное Сормово» благодаря своим огромным производственным мощностям, а также богатому опыту коллектива делал суда и паровозы и осуществлял всю намеченную программу по кооперации. Партийной организации пришлось немало поработать над тем, чтобы детали и узлы, идущие по кооперации, выполнялись прежде всех других заказов. Воспитать такое отношение у заводчан — труднейшее дело. Использовались все рычаги. Пришлось не раз вспомнить слова полководца Суворова: «Сам погибай, а товарища выручай». В заводской многотиражке публиковались статьи и помещались остроумные карикатуры на тех, кто увиливал или не обеспечивал своевременное изготовление поставок по кооперации. Не обходилось и без применения законов партийной дисциплины. В ход были пущены материальные и моральные стимулы. Рубль работал обеими сторонами. Многие детали и узлы машин и механизмов были знакомы сормовичам с довоенной поры. Но все же столь огромной номенклатуры изделий как по кооперации, так и для постройки собственных судов, паровозов и т. д., пожалуй, не было за всю историю завода, особенно если учесть, что запуск в производство этих узлов и деталей осуществлялся практически одновременно. Все это требовало слаженной работы заготовительных, механообрабатывающих, инструментального, модельного и других цехов завода, высочайшей дисциплины в соблюдении очередности изготовления, сроков и качества. Нужна была строгая и четкая организация.