С чего начинается Родина - [38]

Прошло пять часов. Счет точный: 300 стержней.

Юрий Петрович сделал короткую передышку, впервые посмотрел на обступивших его рабочих и спросил меня:

— Нужно ли еще делать стержни?

Я поблагодарил его и ответил, что не нужно.

Показ, конечно, уже сыграл свою роль. Не осталось скептиков, нет задиристых шутников. Всем ясно, что 200 стержней за долгую военную смену можно давать. Можно и больше.

Юрий Петрович снял и аккуратно сложил фартук, надел видавший виды пиджак. Свой инструмент оставил на верстаке, сказав:

— Может быть, кому-нибудь пригодится.

Прощаясь, я еще раз с удовольствием пожал ему руку. Ю. П. Рожков, большой любитель острого словца, видимо, отдавал должное торжественной обстановке и на сей раз ничего не сказал, кроме обычного:

— До свидания!

На другой день мы послали ему премию — рабочие ботинки.

Мы понимали, что такое количество стержней может делать далеко не каждый рабочий-мужчина, даже высокой квалификации. А в стержневом отделении работали почти одни женщины. Но проблема была решена. Мы перешли Рубикон. Вскоре был изготовлен несложный инструмент конструкции Рожкова и вручен каждому рабочему. Норма 250 стержней стала обычной. Лучшие стерженщицы делали по 300 штук в смену, а иногда и более.

Провели мы в цехе и другие весьма важные мероприятия. Так, в частности, установили дуговую электроплавильную печь с механической загрузкой. Ее быстро освоили, но мощности плавильного отделения все равно были еще недостаточны. И виной тому признали технологию. За ее усовершенствование взялись молодые инженеры Александр Васильевич Хрипков и Николай Павлович Майоров. В Сормово приехал сталинградец сталевар Дмитриев, специалист по выплавке стали Гадфильда методом простого переплава. Его способ почти наполовину сокращал цикл плавки, но требовал хорошо организованного шихтового хозяйства. Это было уже легче сделать, хотя качественного металлолома не хватало. Особенно трудно было с электродами, так как Сормово перестало получать их со специализированных заводов. Иногда привозили электроды, но в недостаточном количестве, с тех заводов, которые только начали их осваивать. Пришлось «изобретать» собственный способ изготовления их из электродной массы непосредственно в цехе. Иного выхода у нас не было.

Война, как ничто другое, испытывает и закаляет человека, проверяет, как он способен преодолевать самые разнообразные трудности. Только победишь одну, на смену приходят две новых. А наших литейщиков трудности подкарауливали на каждом шагу. Едва перевели дух, решив проблему электродов, начались перебои с ферромарганцем, без которого не сваришь нужной стали. Применяли все, что можно было достать, чтобы получить сталь Гадфильда. Одно время применяли даже марганцевую руду. Работники отдела снабжения завода, недостатка в расторопности у которых не наблюдалось, прилагали прямо-таки героические усилия, лишь бы не оставить цех без сырья.

Однажды начальник отдела снабжения металлом С. П. Кузнецов и заместитель директора завода по финансам и материально-техническому снабжению С. П. Русинов пригласили меня поехать посмотреть обнаруженные вне завода залежи ферромарганца. Склад принадлежал государственным резервам. Различные металлы, в том числе и ферросплавы, говорил один из моих спутников, валяются под открытым небом. По их словам, получалось: приезжай и бери. И впрямь мы обнаружили нужный до зарезу материал в полузаброшенном железнодорожном тупике. Металл содержался в полном беспорядке, перепутанный по маркам. И все же это была настоящая находка. Мы немедленно организовали сортировку и сдачу металла на химический анализ. Цех был обеспечен по крайней мере на месяц бесперебойной работы. От радости в связи с находкой нас ударило в философию: бывает же так, что вопиющий беспорядок преподносит по тому времени подарок.

Однако вслед за ферромарганцем встала проблема огнеупоров. Нужны были первоклассные огнеупорные пробки и стаканы.

Без этого не разольешь плавку, на которую уже затрачен труд и которую ждут готовые формы. Хорошие, привозные, кончились, пришлось изготовлять их в цехе огнеупоров Сормовского завода. Но цех выпускал только простейшие огнеупоры и к производству сложных изделий не был приспособлен, да к тому же мы не располагали нужным сырьем.

Короче говоря, пришлось переходить на огнеупоры собственного производства. Их качество, особенно вначале, было плохим. Фасонный огнеупорный кирпич для электропечей и ковшей со специализированных заводов мы тоже давно не получали. А он особенно был нужен для сводов электропечей. Цех выручали печники, которые с большим искусством тесали обычный кирпич и клали из него прекрасные своды. Печники, их я хорошо запомнил, — А. С. Абалдуев и В. Н. Бордов — выполняли иногда, казалось, невозможную работу. Признаться, мы вспоминали о печниках тогда, когда предстояло выполнить сложную операцию в кратчайший срок и в трудных условиях. Портретов этих воистину незаменимых людей в газетах не помещали, а зря. Ведь без печников можно было лишь фантазировать о выплавке металла.

Поток трудностей не покидал ни цех, ни завод. Приходилось обращаться за помощью к заводам города Горького и других городов. Как правило, в большинстве случаев удавалось находить приемлемые решения. Часто это делалось в такие сжатые сроки, которые в других условиях вряд ли могли быть достигнуты даже при самом мощном «давлении» сверху. Так, группа работников Сормовского завода была на одном из уральских заводов, который тоже выпускал танки. Нас приняли как родных, мы получили техническую помощь, увидели гигантский завод, который выпускал сложнейшую машину на конвейере. Впечатления от встреч с главным инженером этого предприятия Юрием Евгеньевичем Максаревым у нас остались самые лучшие. Каждый видел, что он, как руководитель, по горло занят собственными заводскими делами, но тем не менее все же нашел время прекрасно организовать наше знакомство с технологией производства танков, снабдил чертежами, инструкциями.