С Бобом и Джерри тропой инков - [18]

Впрочем, до этого трагического для инков момента прошло много насыщенных разными событиями лет. Город основан около 3000 лет назад. Более того, недалеко от Кахамарки, в Кумбе-Майо и Кунтур-Уаси, археологи находят следы дочавинских культур. Под влияние инков эти земли попали лишь в период между 1463 и 1471 годами, когда их завоевал талантливый полководец Тупак Инка Юпанки. С тех пор и эта земля стала частью обширной империи.

Здесь же, под Кахамаркой, в 1532 году между самим Атауальпой и его братом Уаскаром разрешился спор за императорский трон.

Упоминаю все эти события не ради чьего-то хрестоматийного интереса, а просто размышляя вслух. Поскольку я сам до сих пор не вполне понимаю, как боеспособное войско Атауальпы в 80 тысяч человек, направлявшееся в Куско и остановившееся в Кахамарке на отдых, сумело уступить 168 конкистадорам во главе с Франсиско Писарро.

Битва началась не сразу. Сначала испанцы, как и приказали в Мадриде, вручили инкам послание, или, лучше сказать, ультиматум, испанской короны, которое я процитировал в эпиграфе.

То, что Атауальпа это требование категорически отверг, неудивительно — за ним все-таки стояла целая империя, но вот почему предводитель инков затем столь опрометчиво принял приглашение посетить лагерь Писарро, уже прекрасно зная, что имеет дело с обычными грешными людьми, да еще и завоевателями, а вовсе не с богами, — не понимаю. Он же был все-таки не простодушным крестьянином, а крупнейшим по местным понятиям политиком.

В хрониках описывается, что посланный Писарро переговорщик, для того чтобы произвести угрожающее впечатление на Атауальпу, пришпорил и направил на него своего коня, остановив его лишь в последний момент, так что слюна коня попала на одежду Атауальпы. То есть угроза казалось очевидной. Инкский правитель не дрогнул, а испугавшиеся из его свиты были впоследствии казнены. Возможно, свою роль сыграла гордыня, победившая в душе Атауальпы осторожность. Он хотел показать подданным, что не виданный до той поры конь не страшнее здешней анаконды.

Иначе говоря, версия о том, что правитель инков отправился в лагерь Писарро, надеясь на мир, выглядит не очень убедительно. Атауальпа, повторяю, не был наивен. Стоит заметить, что, прежде чем отправиться в лагерь Писарро со своим ближайшим окружением, он приказал своему главнокомандующему отрезать пути отступления конкистадорам. Значит, не исключал ловушки. И все-таки добровольно в нее пошел. Почему?

Боб не понимал этого тоже, что выразилось в жесткой фразе, достойной римских мудрецов: «Бывают времена, когда оливковую ветвь мира надо засунуть в задницу и браться за топор». В устах не очень образованного индейца это звучало немного забавно, но, поскольку про «оливковую ветвь мира» я как-то рассказал ему сам, меня это не удивило.

Неясно и то, почему Атауальпа согласился войти в лагерь Писарро в сопровождении безоружной свиты.

Короче говоря, загадок здесь до сих пор больше, чем ответов. Мы знаем лишь, чем закончилась эта авантюра. Испанцы напали на безоружных индейцев, зверски их перебили — около семи тысяч человек, а самого Атауальпу взяли в плен, потребовав за него выкуп. Оставленные предводителем инков войска, опасаясь за жизнь Атауальпы, брать штурмом лагерь Писарро не решились.

Согласно хроникам, пленник обещал за свое освобождение заполнить комнату, в которой его держали прикованным к стене цепями, золотом до потолка. Испанцы согласились, индейцы выполнили это условие. После чего конкистадоры, наплевав на свое обещание, Атауальпу казнили. Прямо в главном храме Кахамарки.

Все-таки недаром конкистадоры не вызывают в Латинской Америке ни малейшей симпатии.

Сегодня место заключения Атауальпы показывают каждому заезжему туристу. К сожалению, как правило, людей поражает не то, что в этой комнате прощался с жизнью последний правитель империи инков, а то, что она когда-то была доверху набита золотом. И уж тем более никому не приходит в голову, что нынешняя демократическая Испания должна была бы по справедливости выплатить перуанцам, да и не только им, а многим странам Латинской Америки, немалую компенсацию за все те беды, что принесла испанская корона на эту землю.

Очередь в знаменитую комнату, как всегда, оказалась большой, но только мы с Бобом вошли туда с цветами, чтобы положить их к стене, у которой конкистадоры мучили Атауальпу.

19

Обратно в Лиму мы добрались быстро. За руль сел Боб, который и так водит машину как профессиональный автогонщик, а теперь еще такая радость: после убедительной победы над эквадорской кухней мы ехали к его приятелю в турецкую баню, чтобы отведать лучшего перуанского себиче.

Как и всегда в таких случаях, я предпочел перебраться назад. Во-первых, следовало утешить обиженного на весь свет Джерри — мало кому понравится сидеть взаперти в машине. Боб, правда, и здесь не преминул уколоть бедного терьера, назвав его «собачьим Атауальпой». А во-вторых, чтобы спасти английского джентльмена от травм: если бы я всю дорогу крепко не держал его на руках, то бог знает куда бы улетал на крутых поворотах при такой лихой езде несчастный пес. Боб явно поставил перед собой задачу довезти нас за день от эквадорской границы до турецкой бани, сколько бы шишек мы с Джерри при этом ни получили.