Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача — выжить! - [95]

Марк рассказал, что в сорок втором стало легче, главное — отпала опасность захвата Москвы. Но холодные голодные зимы стали испытанием для всех горожан. В самые трудные времена оголодавшие люди варили картофельные очистки и мезгу; из хвойных иголок с добавками делали витаминный напиток. Спали в свитерах и носках, даже в верхней одежде, под двумя-тремя одеялами. Не всем удалось пережить это ужасное время. Люди, освобожденные от службы в армии, проходили постоянные переосвидетельствования. Чаще, чем раньше, стали забирать в армию белобилетников: «Найдется и для вас дело в армии», — убеждали военкомы.

— Меня дважды пытались забрать, — говорит Марк, — но с моей астмой — куда мне…

Выйдя из ресторана, прошлись, как прежде, по улице Горького и на этом расстались: Марк спешил на зачет по противохимической обороне. Сейчас вся Москва учится на случай химической атаки врага, стар и млад изучают брошюру «Будь готов к ПВХО». Чушь! Никогда немцы не пойдут на применение отравляющих веществ. В ответ союзники в один день превратят Германию в сплошное кладбище. Это понимал и Гитлер.

Ненадолго остановился на Пушкинской площади. Здесь по-прежнему вокруг памятника поэту дети играли в войну. Но как изменился характер их игр! Теперь они делились не на «красных» и «синих», теперь все иначе: есть «наши» — их любимцы, и есть «фашисты» — противные и злые, их не любят, это убийцы их дедушек, отцов и старших братьев. Подумать только, как изменилось даже детское восприятие жизни! Они больше не хотят разучивать милые песенки, лепить из пластилина козликов и человечков, играть на рояле, прыгать и скакать. Играя в песке или рисуя, дети сбивают вражеские самолеты, уничтожают фашистские танки, топят их корабли, захватывают пленных… В этих играх страшное обличье войны входило в еще не окрепшее сознание ребенка и делалось главной темой его повседневной жизни.

Пешком дошел по улице Горького до Белорусского вокзала, забрался в 12-й троллейбус и проехался от вокзала до Центра. По дороге мне рассказали, что в сорок первом этим маршрутом троллейбусы перевозили раненых с переднего края.

Вход на Красную площадь был закрыт, но мне удалось разглядеть выстроенную над Мавзолеем имитацию трехэтажного особняка. Только совсем недавно я узнал, что саркофаг с телом вождя еще в сорок первом был перевезен в Тюмень. Как часто мы, курсанты, обучаясь в Тюменском училище, с песнями проходили мимо здания, в котором находился ленинский саркофаг, но никто из нас тогда об этом не догадывался.

Вдоль кремлевских стен были выставлены громадные макеты городских зданий. Такие же деревянные или фанерные постройки заполняли Красную и Манежную площади. Я надеялся насладиться блеском позолоченных глав кремлевских соборов, но не увидел их — для маскировки все купола закрасили черной краской, а красные звезды на башнях Кремля и все кресты на соборах накрепко затянули мешковиной. Кремлевские корпуса были перекрашены под жилые здания. От Боровицких до Спасских ворот насыпали песчаную декоративную дорогу — сверху она выглядела как шоссе. Этот «маскхалат» во многом спас от бомбежек святыню России. По слухам, несколько бомб все же попали на территорию Кремля. Во время первого налета 250-килограммовая упала на Большой Кремлевский дворец, пробила крышу и потолок Георгиевского зала, но не взорвалась: ухнула на пол и развалилась, образовав большую воронку в паркете. Другие бомбы особых разрушений не причинили, но погибли люди.

Какое великое благо, что немцы не захватили Москву! По приказу Гитлера, это стало известно из рассказов военнопленных, была сформирована специальная саперная команда с приказом разрушить Кремль до основания. Не сумел погубить Кремль и Наполеон, хотя также издал подобный приказ.

Спустился в метро и объехал все станции от «Площади Революции» до «Покровских Ворот». Ощущение необыкновенное — словно попал в волшебное подземное царство. Но пассажиры, казалось, не замечали этого чуда — хмурые строгие лица, у многих вещмешки за спиной, портфели и сумки через плечо, некоторые — с загруженными небольшими колясками.

Неля

Как быстро мчится время — прошла уже почти половина моего отпуска! Ощущение, что на фронте оно тащилось улиткой. На четвертый день мы с отцом под расписку забрали маму домой. Вечером мама устроила небольшое чаепитие, пригласив Нелю, дочь папиного друга Владимира Львова.

Неля — сюрприз мамы к моему приезду, о чем она сообщила мне еще в больнице и рассказала о ее семье. Отец Нели разошелся с женой и привел в дом московскую красавицу с двумя маленькими девочками; повстречав Львова, она бросила мужа, крупного генерала-тыловика:

— Нелю ты увидишь. Она студентка мединститута. Очаровательная, скромная, порядочная девушка. Мы с папой ужасно встревожены, что ты влюбишься в какую-нибудь фронтовую шлюху и приведешь ее в дом.

— Ну-ну, мамочка, — возразил я, — так сразу не женятся.

— Так сразу и женятся. Наш с папой пример разве ни о чем тебе не говорит?

И вот наступил вечер. Мама достала из неприкосновенных запасов бутылочку вкусной наливки. Неля пришла вовремя и сразу завоевала общее внимание, украсив собой вечер. Она смешила нас забавными медицинскими историями и анекдотами, заражая своей бурной энергией, веселым нравом, простотой общения и неиссякаемым остроумием, при этом — никакой пошлости. В общем, мы с мамой насмеялись вдоволь и провели приятный вечер.