Рыжий рыцарь - [57]

— Это Вензиваль, — сказал знакомый голос.

В зал вошел Кестиан.

— Вензиваль, — повторил он, — система сообщения между нашими крепостями. Если встать на нужный круг и произнести название крепости, Вензиваль перенесет тебя туда. Это очень помогло нам во время войны. Мы успевали перебрасывать большие силы в осажденные крепости.

— А почему один из кругов черный? — спросил Тристан.

— Это крепость Тарг. — Кестиан помрачнел. — Она находилась в Сухом ущелье. Урлы захватили ее и почти полностью уничтожили. Нам пришлось закрыть проход в нее через Вензиваль, чтобы урлы не могли проникнуть в остальные твердыни.

Он замолчал, словно что-то вспомнил. Улыбка исчезла с его лица, но тут же вернулась снова.

— Ты, наверное, хочешь видеть своих друзей. Пойдем, я провожу тебя.

Кестиан повел его куда-то по узкому, но хорошо освещенному коридору. Тристан воспользовался этим, чтобы задать еще один вопрос, который живо интересовал его:

— Почему у вас разные застежки?

— Это знаки отличия, — ответил Кестиан. — Простые солдаты Лиги носят железные застежки, младшие офицеры — мы называем их капралами — украшают плащи бронзовыми.

— А ты?

— Я капитан, — ответил Кестиан, — это довольно высокий чин. Капитаны командуют небольшими отрядами и крепостями, и застежки у нас серебряные. Выше нас стоят командоры, их всего девять человек, и они образуют Совет Лиги. Командора всегда можно узнать по золотой застежке.

— А кин Этассан? — не унимался Тристан. — У него застежка тоже золотая?

— Кин Этассан, — ответил леопардист, — коннетабль Лиги, он руководит Советом. Застежка у него золотая, а от остальных ее отличает крошечный рубин в самой середине. Эта застежка — один из Древних даров. Ее владелец всегда видит золотую середину между зовом сердца и доводами разума.

— То есть кину Этассану не дано ни великой силы, ни бессмертия, ни каких-нибудь уникальных способностей?

— Нет, — улыбнулся Кестиан, — он прекрасно обходится без всего этого.

Капитан открыл дверь, и они вошли в просторный четырехугольный зал. Стены тут были украшены гобеленами, а в центре стоял длинный дубовый стол, уставленный серебряной посудой.

— Тристан, наконец-то!

Он обернулся. К нему спешили Вирель и Миста. Сердце Тристана подпрыгнуло от радости.

Вирель кинулся ему на шею.

— Ты жив, жив! Я и не сомневался!

Миста стояла в стороне и скромно улыбалась. Когда объятия кончились, она подошла ближе и чмокнула Тристана в щеку.

— Твои друзья проснулись раньше, — сказал Кестиан, — и мы пригласили их сюда. Теперь, когда все в сборе, как насчет обеда?

— Обеда? — улыбнулся Тристан. — Ты хотел сказать — завтрака?

— Нет, именно обеда, — покачал головой Кестиан. — Сейчас второй час дня.

Он удалился.

— Как вы? — спросил Тристан.

— Живы, — ответил Вирель. — Спасибо леопардистам.

— А где Бонвиваны?

— В обеденном зале, — сказал Вирель, — они оттуда не выходят.

— А И-гуа?

Вместо ответа Вирель опустил взгляд. Широкая улыбка исчезла с его лица. Миста отвернулась и тихо всхлипнула, ее руки дрожали, словно от холода.

Тристан все понял и все же спросил:

— Что с ним?

— Леопардисты его не нашли, — сказала Миста. — Надо думать, река…

— Не надо, — из груди Виреля вырвалась отчаянная мольба. — Я не хочу ничего думать.

Тристан не сразу осознал, что произошло, а когда осознал, не поверил этому. Неужели это правда? И-гуа больше нет? Тристан вспомнил этого веселого и болтливого коня, который всю дорогу подавал неуместные реплики и обзывал их с Вирелем оборванцами. Этот несносный, чванливый и заносчивый И-гуа, несмотря ни на что, был ему другом. Он спас его от скваров и мамаши Кожыпоги.

— Мы не знаем, что с ним, — сказал Вирель. — Знаем только, что они его не нашли. Надеюсь, он просто потерялся. Я уверен, он найдется.

Миста положила руку ему на плечо. Вирель сжал ее пальцы.

Тристан хотел возразить другу, но передумал. Если Вирелю легче от мысли, что И-гуа все-таки жив, то пусть он так и думает. В конце концов, он знал этого коня еще в те времена, когда тот был бессловесным пегим лошаком.

— Вообще тут неплохо, — сменил тему Вирель. — Леопардисты — ребята что надо. Они дали мне новые перо и чернильницу и разрешили пользоваться их библиотекой.

— Вирель, как проснулся, все носится со своей песней, — Миста скривила губы.

— Это не просто песнь, — сказал Вирель с гордостью. — Это песнь об удивительных подвигах Тристана, Рыцаря Бедных. Все амбинцы прочтут ее и будут петь своим детям.

— Удивительные подвиги, — улыбнулся Тристан. — Чего же там удивительного?

Вирель отмахнулся.

— Думаешь, кто-нибудь будет разбираться, как там все было на самом деле? Ну, кто-то, конечно, будет, но не раньше чем лет через двести. Ты пойми, главное — это не сам подвиг, а то, как о нем рассказывают.

В обеденном зале было людно, но не шумно. Леопардисты ели молча, не отвлекаясь на разговоры. Сверху из-под сводов зала на них взирал мозаичный леопард, занимавший весь потолок трапезной. Кестиан усадил их за свой стол. Тут уже сидели братья Бонвиваны, которые приветствовали Тристана шумными криками, а также хмурая лучница Лерира и еще двое леопардистов с бронзовыми застежками. Один из них, как заметил Тристан, был гьельдом. Его выдавали огромный рост и густая грива светлых волос, заплетенных в десятки толстых косичек. Звали его Грингил. Впрочем, куда больше его заинтересовал другой капрал. Когда Тристан увидел его, то едва не ахнул от удивления, ибо тот был урлом.