Рыжий и полосатый - [10]

Юрий Васильевич вернулся домой, разделся и лег. Уже светало. Дремота обволокла его, перед глазами поплыли плацкарты с рядками серых мышей, они протиснулись сквозь стену и взмыли в воздух, разрезая атмосферу с воем сверхзвуковых самолетов... Каченовский сел в постели и прислушался. Через открытую форточку доносилось кошачье разноголосье. "Конечно, весна на дворе,-- подумал Каченовский.-- В эту пору они всегда так орут, не надо обращать внимания". Он закутался с головой в одеяло, но, похоже, коты устроили концерт прямо под его окнами, и одеялом не спастись. Юрий Васильевич собрался встать и пугнуть котов, но тут в нестройном хоре ему ясно послышались два хорошо знакомых голоса -- тонкий и басовитый. "Неужто они?" -- удивился Юрий Васильевич. Ему следовало бы разобраться, зачем представители столь могущественной культуры шастают под окнами в кошачьей компании, но до этой мысли он так и не добрался, потому что уснул.

В каком часу Рыжий и Полосатый вернулись домой, Каченовский в точности не знал, но, когда он проснулся, оба тихо спали на ковре посреди комнаты. Стараясь их не потревожить, Юрий Васильевич проскользнул на кухню, поджег огонь под чайником и перешел к обычным утренним занятиям. Когда он, стоя у балконной двери, делал приседания, Рыжий окликнул его шепотом.

-- В чем дело? -- шепотом же переспросил Юрий Васильевич.

-- Мы вас ночью не очень тревожили?

-- Пустяки, не стоит беспокоиться. Только я не возьму в толк, зачем вам это нужно.

-- С этнографическими целями,-- ответил Рыжий.-- Для уяснения некоторых спорных вопросов. Полосатый раскрыл глаза, широко зевнул и сказал;

-- Надо с народом бывать! -- И уснул опять. Днем Юрий Васильевич исправно выполнял привычные служебные обязанности, давал задания и проверял, подписывал чертежи и сопроводительные документы, ездил куда-то что-то согласовывать и принимал кого-то, кто должен был что-то согласовывать с ним,-- словом, шла давно знакомая круговерть, которая приносила Юрию Васильевичу некоторое удовольствие или, может быть, удовлетворение, ибо в конце ее, еще невидимом, были сооружения, в которые он, Каченовский, кое-что вложил, а это всегда радует, как радует сколоченная тобою табуретка, починенный своими руками утюг или написанный рассказ.

Что делали в это время коты, Юрий Васильевич доподлинно не знал, но предполагал, что они отлавливают очередные партии Mus musculus и отправляют их на серебристых плацкартах в далекий космос. По вечерам же все трое собирались за столом, Юрий Васильевич подавал оттаявшего хека и крепкий кофе, они ужинали и неспешно беседовали о разном. О своем житье-бытье коты особенно не распространялись, а Юрий Васильевич и не выпытывал: если молчат, значит, так надо. Может быть, просто нельзя забегать слишком далеко вперед и узнавать сейчас то, что людям предстоит узнать много-много лет спустя. А может, есть и другая причина.

Во всяком случае, когда Юрий Васильевич как-то раз попросил устроить для него еще одну прямую телепередачу, ему в этом было мягко отказано -необходимо, дескать, экономить энергию. Не вдаваясь в детали, Каченовский этот аргумент принял: и в самом деле, сколько ж это надо энергии для одной передачи на такое расстояние -- и подумать страшно.

А так как о далеких мирах почти не говорили, то говорили о ближних. Котов интересовало все, и расспрашивали они с дотошностью, так что Юрий Васильевич, рассказывая им о самых простых и обычных делах, попадал постоянно в тупик. Он почти всегда мог определенно ответить на вопрос "что?" и довольно редко на вопрос "зачем?". Что делают бульдозеры по соседству с домом? Готовят площадку, чтобы построить еще один дом. Почему они ломают при этом деревья, вместо того чтобы объехать их? Что отличает мужчин от женщин? Для чего женщины, в отличие от мужчин, наносят себе на лица красящие вещества? Что за очередь стояла с утра в универмаге? Зачем людям обувь вообще и сапоги в частности?

И так далее изо дня в день. А как-то, кажется в среду, Полосатый приволок домой полуживого Рыжего: тому вздумалось провести полный анализ автомобильного выхлопа, и он провел четверть часа под задним бампером старенького горбатого "Запорожца", принадлежавшего соседу Юрия Васильевича, интеллигентному человеку и, кстати, тоже нумизмату. Объяснение не удовлетворило Рыжего -- он не поверил, что интеллигентные люди могут ради собственного удобства так отравлять органы дыхания своих ближних.

-- Это порочное транспортное средство,-- откашлявшись, говорил он.-Экологически безумное.

-- На помойке ему место,-- добавлял Полосатый, изображая тщетную попытку сделать Рыжему искусственное дыхание.-- Ишь чего выдумали -- дым из трубы!

-- Значительная часть энергии уходит в дым -- слабым голосом уточнял Рыжий.-- Экономически неэффективно.

-- Бензин зря жгут! -- восклицал Полосатый.-- Деньги на ветер бросают, бесстыдники!

Впрочем, не подумайте, будто вечерние беседы проходили сплошь в таком роде. Напротив, напротив. О некоторых вещах гости отзывались с большим одобрением и подумывали, не перенять ли им кое-что у людей. Им, например, чрезвычайно понравилась идея двух выходных в неделю, до каковой они у себя при всей своей учености почему-то не додумались. Привела их также в восторг совершенная пустяковина: детский воздушный шарик, надутый легким газом. "Этак можно, практически не прикладывая энергии, разумеется, располагая достаточно плотной пленкой..." -- рассуждал Рыжий. "Да где ж ее возьмешь, плотную? -- возражал Полосатый.-- Плотная нынче в дефиците". Очень одобрительно отзывались они о кошачьих ассамблеях, на которые ходили после той ночи еще раз или два, и о разных других вещах и событиях, перечислять которые было бы утомительно.