Рыжий - [6]

Шрифт
Интервал

Витькой, Пудель и пятеро пуделят против восьмерых же Ленькиных ковал. И счет был девять-девять Витька на воротах стоял, а я в защите. А Пудель как раз двоих обвел и к их воротам прорвался. Надо было бить и забивать — и наша взяла, пусть и не десять ноль. А он вместо того начал выпендриваться, взял и отдал пас назад, пяткой. Хотел похвастать, заяц несчастный, смотрите, дескать, какой я ловкий, даже не посмотрел, куда пасует. А сзади оказался Ленька, вот и получилось, что я один, а их четверо. Витька все равно мячик взял, да они его вместе с этим мячиком в ворота затолкали и стали кричать, что вот они выиграли и что мы слабаки, только хвастать и умеем. Чего, спрашивается, Пудель на Витьку взъелся? Сам больше всех виноват, а на других кидается.

— Дырка, — кричит, — ты, а не вратарь!

Это Витьке-то, а? Как тут было выдержать?

— Сам ты, — говорю ему, — мазила. Надо было забивать, а не выпендриваться. Они его затолкали, поди очки надень, коли видишь плохо.

Ну и пошло-поехало.

— А ты не вякай не в очередь, — это он мне. — А то заеду по сопатке, будешь знать.

— Заехал одни такой, — это я ему. — Только поближе подойди, а то не достанешь.

И пришлось нам с Витькой в конце концов отступать, потому что он там тоже сцепился, только не с пуделятами, а с, Ленькиными лопухами. До драки не дошло, но бежать нам пришлось довольно быстро: против нас двоих выступили полтора десятка, и все кулаками вперед, — не очень-то задержишься. Они гнали нас до самой тропы, но на тропу не полезли, потому что отсюда им было не уйти без синяков. Тропа — не двор. Здесь нам с Витькой таких, как Пудель, хоть дюжину подавай, хоть две. Кто сам себе ног не обломает, для того мы с Витькой есть — пусть-ка покрутятся между нашими кулаками, булыжинами и крапивой…

Так что покамест ход нам в большой двор был закрыт, я даже брата туда не пустил, потому что они вполне могли на нем зло сорвать, не считаясь ни с малым его возрастом, ни с полной непричастностью к делу; тем более что он вполне мог к нему и причаститься — при известной сдержанности и солидности характера он был совсем не робок, даже задирист.

Короче говоря, сидели мы, болтали ногами и млели на солнышке. Неподалеку от нас, на краю террасы над самой тропой, сидел и дремал Рыжий, а по другую сторону, под мезонином, в тени, сидел в самодельном кресле с высокой спинкой и тоже дремал старый Илларион Дарахвелидзе. Обвисшие поля старой войлочной шляпы закрывали его глаза, из-под шляпы торчал большой нос, а из-под носа свисали кольцами ниже подбородка сивые прокуренные усы. Стояла горячая тишина, лишь напротив на горе сверкал листьями и чуть слышно бесконечно шумел роскошный сад Зураба Константиновича, успокаивая и утешая. Спи, дескать, я всегда здесь был и всегда шумел, спи, и тебе будет хорошо. И мы, поддаваясь его призыву, обливались потом и сонно млели на солнцепеке.

Вдруг Рыжий стриганул ушами и повернул голову в сторону пакгауза. Что-то он там услышал в лопухах и теперь старался рассмотреть. Довольно долго он так сидел и смотрел, не шелохнувшись, вытянув шею, неподвижный, настороженный. Я даже представил себе его внимательные распахнутые глаза с вертикальными зрачками. Потом он поднялся, не торопясь побрел в нашу сторону, обошел нас и спустился по лестнице с террасы. Я лениво удивился: что он, спрыгнуть, что ли, не мог? Спустившись, он все так же неторопливо, с ленцой двинулся к пакгаузу, а я лениво, как и он, следил за ним просто от нечего делать. Он вышел на тропу, присел возле булыжины и расстелил по земле хвост. Голова его опустилась к земле и слегка качнулась — вправо-влево; и копчик хвоста слегка качнулся — вправо-влево; и он слегка переступил ногами, перетаптываясь и подбирая под себя лапы, словно пятился… Эге, знакомая поза! Он спрятался за булыжиной и кого-то караулил. Дремота мигом слетела с меня — я впервые видел Рыжего на охоте. В общем, все пока было так же, как во время игры. Но только теперь перед ним была не бумажка на ниточке, а кто-то живой, теплый и маленький, которому, возможно, придется поплатиться жизнью, потому что я-то знал, какой молниеносный у Рыжего бросок. Я вдруг понял, что все его игры не более как тренировка, что этот рыжий черт не знает ни жалости, ни пощады и что решена судьба того маленького беспечного существа, которое копошится сейчас в лопухах и не чует рыжую смерть, уже скараулившую его. Я посочувствовал жертве и хотел пугануть Рыжего, но в этот момент он бросился, сверкнув на солнце гладким телом — словно пламя пронеслось над тропой, — и исчез в лопухах. Быстрая яростная возня, чей-то короткий злобный визг, и все стихло.

— Чего там? — встрепенулся Витька.

Ответить я не успел. Лопухи раздвинулись, и оттуда выступил Рыжий, неся в зубах здоровенную крысу. Он шествовал величественно и горделиво, словно был не рыжим котом, пусть даже и большим, а Александром Македонским, только что одержавшим победу при Гавгамеллах. Я снова удивился: чего это он так гордится. Подумаешь, крысу поймал. Но в это время раздался голос деда Дарахвелидзе, который, оказывается, вовсе не спал:

— Вах, батопо!


Рекомендуем почитать
Конец Желтого Дива (Художник А. Кива)

«Конец Желтого Дива» — продолжение популярной книги Худайберды Тухтабаева «Волшебная шапка», удостоенного за эту повесть, напечатанную на многих языках народов братских республик и зарубежных стран, Премии Ленинского комсомола Узбекистана.Герой романа — смышленый озорной паренек — уже вырос и служит в милиции, вместе со своими старшими товарищами участвуя в сложных, порою опасных операциях против жуликов, хапуг, не желающих жить по законам нашего общества.


Петя Бабочкин (сборник)

В этой книге рассказывается о дружных, веселых ребятах, которые живут в городе Фантазеров и очень-очень любят свой город. Они знают, что от взаимопонимания, желания прийти на помощь, добрых и хороших дел зависит процветание их маленького городка.Первая книга о городе Фантазеров вышла в 2004 году и стала подарком первоклассникам от главы города Лобня С.С. Сокола. Ребята нарисовали много рисунков. Лучшие из них вошли в эту книгу.


Остров врунишек

Необыкновенные истории обыкновенного мальчика Тимофея. Он надёжный друг и большой выдумщик. А может быть, он живёт в вашем дворе, и вы его знаете?


Книжки Лаи Ломашкевич. Пьесы-шутки, сказки, рассказы

Рассказы, пьесы, сказки в традициях великих мастеров слова. Рекомендованы для чтения и постановки прямо у школьной доски, без сложных костюмов и замысловатых декораций. Тексты простые, доступные для детей, наверняка заинтересуют и взрослых с чувством юмора. Разнообразие героев, персонажей может привлечь большое количество участников к творческому самовыражению. Каждому ребёнку по силам исполнение любой роли.Желаем приятного прочтения и творческих успехов!


Гошкин берет

Рассказ Елены Кршижановской из альманаха «Звёздочка» № 9 (1959 год).


Неоники и лисичка Наруке. Книга 1

«В этом году все друзья Джея разъезжались на каникулы. Он представлял, как они будут путешествовать по городам, расположенным на спинах гигантских черепах, или охотиться за Неуловимым озером, которое постоянно перебиралось с места на место…А Джей все лето просидит дома и ему даже не с кем будет поиграть.– Я накоплю магии и создам себе говорящую лисичку, – объявил он старшей сестре Фиби. – Помнишь, когда я был маленьким, у меня была любимая игрушка? Я хочу точно такую, но живую – умную, добрую и храбрую.