Рыжие сестры - [9]

Плинио с задумчивым видом провел рукою по щеке и затем сказал:

– Вы одного не учли, дон Ансельмо: я или, вернее, мы не знаем здешней жизни. Мы всего лишь скромные сыщики из скромного винодельческого городка, и Мадрид нам не по зубам. Вы знакомы с техникой и методами работы, которые нам неизвестны. Я, дон Ансельмо, детектив-кустарь, а вы меня вытаскиваете из деревни прямо на Пуэрта-дель-Соль и хотите, чтоб я вам что-то объяснил.

– Ладно-ладно, не скромничайте. В этом мы поможем. Если что – звоните мне, и я пришлю вам все, что нужно. Главное в этом деле – голова и свободное время, а у вас и того и другого предостаточно.

– Конечно, попытка – не пытка, что мы теряем?… – сказал дон Лотарио.

– Что значит не пытка, дорогой друг? Да раз нам дали возможность сделать такую попытку в столице, мы просто обязаны совершить нечто удивительное.

– И вы совершите, Мануэль, совершите. Не скромничайте… Вот вам ключ от квартиры. Как только я узнал, что вы согласны, туда больше никто не входил. Полицейский Хименес – я вас сейчас с ним познакомлю – проводит вас и даст вам все разъяснения, какие понадобятся. Я уверен, что не пройдет и недели, как вы мне это дело распутаете.

– Да услышит вас бог, дон Ансельмо… и пусть не обойдет он нас своим вниманием.

Дом рыжих сестер

Пока полицейский Хименес Пандорадо ходил за машиной, Плинио с доном Лотарио стояли у дверей Управления на улице Корреос. Они стояли, засунув руки в карманы брюк, и словно инстинктивно пытались отгородиться от водоворота автомобилей, огней и людей. Выбитые путешествием из привычной колеи, они стояли, почти физически ощущая на своих лицах отблески огней, тени проходящих мимо людей, обрывки разговоров; все вокруг казалось им чужим – полюбить такое было трудно. Шумный мир столицы давил на них.

– Должно быть, Мануэль, я старею, – сказал вдруг ветеринар.

– Почему вы так решили?

– Видишь ли, с некоторых пор я не перестаю спрашивать себя, в чем смысл жизни, – ответил тот с грустью в голосе. – Видно, смерть кружит рядом… Или, может, философия Браулио подействовала?

Плинио провел рукой по бровям и, чуть помолчав, сказал наставительно:

– Это признак не старости, а зрелости. Меня уже не первый год мучает этот вопрос. Далеко не первый. В том, что говорит Браулио, есть смысл.

– Ты хочешь сказать, я немного отстал?

Плинио улыбнулся:

– Нет, маэстро, просто я хочу сказать, что всякому овощу свое время.

– А ты уже перемучился?

– Нет. Уж если эта мысль начнет смущать покой – так на веки вечные… Просто со временем можно притерпеться.

Несколько парней с длинной гривой, в куртках и брюках клеш прошли мимо; они были возбуждены и хохотали так, будто увидели невесть что.

– Сколько оптимизма…

Некоторое время друзья постояли молча, каждый терзаясь своими проблемами. Нарушил молчание Плинио:

– Как сейчас вижу их…

– Кого, Мануэль?

– Рыжих близнецов… Летним утром они под руку прогуливаются по Вокзальной площади и смеются. В белых платьях… И собачка с ними.

– А ведь ни отец, ни мать не были рыжие.

– Наверное, досталось в наследство от какой-нибудь бабки… А может, ошибка крови.

– Насчет ошибки крови – это ты хорошо… Гены, сказали бы мы, люди науки.

– Ну значит, гены передрались.

– Уж не знаю, старина, могут ли драться гены…

Подошел полицейский Хименес с брюшком не по возрасту.

– Машины не будет еще минут пятнадцать.

– Так пойдемте прогуляемся, – сказал Плинио.

– Нет уж, только не гулять… Мне с моим брюхом… Пошли лучше выпьем пива вот тут, напротив, в «Тропикале».

Дону Лотарио предложение пришлось по душе.

– Пошли, я угощаю.

– Прошу прощения, друг, но всем по кружке ставлю я. А вы, если хотите, можете платить потом или за закуску.

– Согласен, я плачу за креветки.

– Смотрите, придется вам раскошелиться…

– Ничего.

Они дождались зеленого света и перешли улицу.

Официант подал пиво и блюдо с креветками, Хименес потирал руки. Грустное настроение дона Лотарио рассеялось.

– Когда мир придет в порядок, – сказал дон Лотарио, очищая креветку, – мы будем жить почти исключительно за счет моря. Потому что еды и богатства в море хватит на всех. Море совсем не изучено. Люди его боятся, потому и берут у него только пляжи да пустячную рыбку.

Хименес, не отрываясь от еды и пива, засмеялся и закивал согласно.

– Это правда, – подтвердил он, – в земле мало что есть, па и получить от нее трудно.

– Значит, дон Лотарио, вы считаете, что земля вся изучена?

– Вдоль и поперек, Мануэль. Еще, пожалуйста, креветок.

Они курили, когда Хименес Пандорадо пришел сообщить, что машина есть.

И они поехали – Хименес рядом с шофером, а оба томельосца – сзади.

Машина привезла их к дверям старинного дома на улице Аугусто Фигероа. Они вошли в сырой, с облупившимися стенами, плохо освещенный подъезд; в привратницкой светловолосая девушка читала комиксы. Они поднялись по широченной пологой лестнице. На площадке каждого этажа стояла старинная скамья лакированного орехового дерева, которая словно приглашала отдохнуть или присесть побеседовать. Из-под облупившейся краски цокольного этажа проглядывали остатки модернистской росписи, точно виньетки в книге Рубена Дарио «Шутки судьбы». Эти рисунки и цвета конца прошлого века выступали как бы для того, чтобы утереть нос снобам, которые сейчас на плакате заново открывали ранее открытое.