Рыжая племянница лекаря. Книга 3 - [3]

– И ты не боишься прогневать богов таким святотатством? – с доброжелательным любопытством спросил у Ларго Хорвек, осторожно приняв из ее рук почерневший кусочек дерева.

– Пусть гневаются! – мрачно и решительно ответила она. – Они же не слушали меня, когда я просила их по доброму! О, сударь, вы поможете моей маме? Правда?..

И опять я не знала, что больше меня страшит: возможный ли отказ Хорвека, казавшийся самым разумным решением, или же его согласие помочь Ларго. Внезапно я сообразила, что существо, столько раз спасавшее меня, не может быть полностью бесчувственно к людскому горю. Однако, сегодняшнее представление… что за воспоминания могло оно пробудить в бывшем демоне? Домила, о спасении которой его сейчас умоляли, изображала Белую Ведьму, показывая ее злобным и мерзким чудовищем, заслужившим смерть в огне. С чего бы Хорвеку сочувствовать ее беде?..

– Ну что же, – он вертел в руках щепку, словно она и вправду представляла собой какую-то ценность. – Славная плата, маленькая Ларго. Раз ты угадала во мне колдовство и не побоялась его – я помогу твоей матери, чем смогу. Веди нас к ней, но так, чтобы об этом никто не узнал.

– Сударь!.. Ах сударь!.. – Ларго заплакала, но тут же вскочила, утирая глаза обтрепанным рукавом. – Да, я проведу вас! Там нет никого, я говорила… Сегодня собрали много денег, и Гри позвал всех гулять в кабак на площади. Остались только Лив и Соммер, мальчишки, но они стащили немного сладкого вина и спят еще крепче, чем матушка. Идемте! Идемте же!..

И мы, накинув новые плащи, последовали за быстроногой Ларго, которая постоянно оглядывалась на Хорвека, словно опасаясь, что тот в любой миг исчезнет.

– Ох, до чего опасное нехорошее дело! – ворчала я в спину Хорвеку, сама не в силах определиться, верно ли мы поступаем или же нет. – Узнает кто о том, что ты колдуешь, и нам конец! Вздумалось же тебе показывать этим детишкам свои фокусы… Видишь – не так уж глупы люди! Малолетняя девчонка – и та обо всем догадалась!

– Ты еще не знаешь, Йель, как трудно утаить магию, – ответил Хорвек. – Если засыпать источник камнями – вода все равно найдет щель. Или ты думаешь, что можно колдовать лишь для себя, забившись в темный угол? Не только маги тщеславны, но и само колдовство. Оно всегда хочет быть узнанным, всегда желает поклонения… Дети восприимчивы, и девочка услышала то, что ей нашептывала тайная сила. Чем больше я буду уметь, тем громче будет этот шепот, и куда бы мы не пришли – тут же все вспомнят о колдовстве, и из ниоткуда явится мысль, что в городе появился маг… И всегда найдется человек, которому нужно чудо – так нужно, что ради него можно прогневать и самих богов… В этом и состоит главная беда: чародей не может не колдовать, а люди не могут не просить его о помощи. Даже в этих краях, где так любят представления, в которых за чародейство карают огнем.

– А рыжая колдунья? – задумчиво спросила я. – Она же затуманила головы всем таммельнцам!..

– На это требуется много сил. Тебе пока что не понять, насколько она сильна, Йель. Но даже ее истощает эта игра в прятки, и долго ей так не продержаться. Оттого-то и страшна судьба чародеев в нынешнее время, оттого они так ненавидят этот порядок: скрываться ото всех – тяжелый, изнурительный труд, забирающий у мага почти все силы, – и Хорвек смолк, задумавшись о чем-то своем, как это у него было заведено.

Повозка, где коротала свою тяжкую ночь Домила, стояла на пустыре между старыми домами предместья. Рядом догорал костер, у которого спала старая тощая собака, охранявшая скудное добро актеров. Рядом с ней вповалку лежали детишки, видимо, гревшиеся у костра, да так и задремавшие. Кто-то – должно быть, Ларго – накрыл их пестрым одеялом, а большего удобства эти вечные бродяжки и не знавали.

Когда мы подошли поближе, собака проснулась и оскалила зубы, но девочка негромко свистнула, и животное завиляло хвостом, узнав ее.

– Матушка там, внутри, – тихо произнесла Ларго. – Она выпила много вина, поэтому не проснется. Прошу вас, помогите ей…

Хорвек ответил ей серьезным взглядом, в котором я не заметила жалости или сочувствия, однако его хватило, чтобы девочка немного успокоилась.

– Побудь здесь, с Йель, – сказал он ей. – Я посмотрю, чем можно помочь твоей матери, и если это в моих силах – ее страдания облегчатся.

Мы с Ларго покорно уселись около костра, подбросив перед тем в огонь пару веток, и, не сговариваясь, опустили глаза, чтобы ненароком не взглянуть на повозку, внутри которой происходило сейчас нечто темное и запретное. Огонь трещал, посапывали дети, и собака глухо ворчала, ловя неслышимые для нас звуки. Я знала, что девочка изнывает от желания спросить, спасет ли колдун ее мать, но боялась обнадеживать ее, тем более, что смыслила в происходящем едва ли намного больше.

Колдовство уже не раз отзывалось в моей крови и я узнала эту тянущую боль, от которой в животе становилось пусто, а на сердце – так тяжко, словно случилось нечто ужасное и непоправимое. Если до сей поры я в глубине души допускала, что Хорвек зачем-то обманывает Ларго, то теперь поверила: он действительно сейчас колдовал над Домилой, растрачивая свои невеликие силы.