Рыжая кошка - [12]

Погони — это совсем не забавно. Побои, пистолеты и операционные — это совсем не остроумно. Стрельба — это совсем не смешно. Не знаю, почему ты хочешь, чтобы все это было в твоей жизни, Джон, но знаю, что я такого не хочу.

Пожалуй, было бы легче, если бы я знала, чего ты ищешь во всем этом… в нас. А может быть, и нет никакой тайны. Может быть, ты вообще ничего не ищешь. Может быть, твоя жизнь уже именно такая, какая тебе нужна».

Наши отношения были обречены с самого начала.

Я проглотил таблетку аспирина и запил водой. Потом достал сделанные в Уилтоне заметки, устроился за столом и начал читать. И уже задремал над ними, но тут загудел домофон, и я снова подскочил. Подошел к двери и посмотрел на зернистое изображение, возникшее на крохотном видеоэкране. На этот раз меня побеспокоила не память, а более неожиданная гостья: моя невестка Стефани. Жена Дэвида.

Глава 5

Сходя с обочины на Третьей Восточной улице и намереваясь пересечь Би-авеню, я споткнулся о почерневшую льдину, подвернул ногу и едва не упал. Но удержался.

— Черт, — прошипел я, и мальчишки-школьники, шедшие мне навстречу, засмеялись. Еще и четырех миль не пробежал, а уже пыхчу, как гончая. Поделом мне! Нечего было валяться так долго. Мокрая снежинка залетела в глаз. Я смахнул ее и запыхтел дальше, держа курс на юго-запад.

Из-за снега утром гораздо труднее выбраться из глубин сна и вытащить себя, несчастного, на дорогу, но дело, конечно, не только в погоде. Ночь была заполнена снами, которых я не мог вспомнить, но которые оставили ноющее ощущение чего-то то ли незаконченного, то ли потерянного, то ли брошенного. Плюс вчерашний кошмар (его забыть так и не удалось) — визит Стефани.

С минуту она стояла в дверях чуть ли не по стойке «смирно»: ноги вместе, руки прижаты к бокам и запрятаны в карманы темно-синего пальто. Жесткие волосы короче, чем я помнил, и небрежно собраны под черепаховой заколкой. Бледное лицо — измученное и застывшее. Огромные глаза быстро оглядели меня и всю квартиру. Маленький рот дернулся.

— Почему ты не входишь? — наконец произнес я.

При звуке моего голоса Стефани вздрогнула, но сделала шаг — осторожно и напряженно, словно ступила на тонкий лед. Я предложил снять пальто, но она, похоже, не услышала. Обошла комнату, слегка помедлив сначала возле кухонного стола, потом у книжных полок, потом у окон и, наконец, возле софы. Села. Я тоже присел — у стола, закрыв ноутбук и блокнот.

Я знал, что Стефани снова работает специалистом по акциям в какой-то фирме в Нижнем Манхэттене и, судя по виду — черные туфли-лодочки, темные чулки, темная, в полоску, юбка, блузка цвета слоновой кости, — пришла ко мне прямо оттуда. Она сжала костлявые коленки и плотнее завернулась в пальто — как в кокон. Еще минуту посидела, поглядывая по сторонам, потом стиснула руки и наконец заговорила:

— Что ты с ним делаешь? — Голос был надломленный.

— Стефани, я не знаю…

— О, даже не пытайся врать! Не надо, Джон. Что ты с ним делаешь?

— Я ничего не де…

— Нет, делаешь! Иначе зачем он сюда ходит? Зачем он тебя навещает?

Я провел ладонью по лицу и вздохнул:

— По-моему, спрашивать об этом следует Дэвида.

Но она не желала слушать.

— Ты никогда меня не любил.

Боже.

— Неприязнь была по большей части взаимной, — ответил я.

Стефани отмахнулась от моих слов:

— И ты никогда ее не скрывал. В кои-то веки мне что-то от тебя понадобилось, а ты куражишься.

Я покачал головой:

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Стефани. Я ни над кем не куражусь…

— Тогда, черт побери, отвечай на вопросы. Что ты с ним делаешь? Во что ты его втянул? — Ее голос напоминал лязг бьющегося стекла.

Я проглотил первые три крутившихся на языке ответа.

— Тебе надо поговорить с Дэвидом, — повторил я.

Стефани пропустила мои слова мимо ушей.

— Ты ведь уже не в первый раз позоришь семью? Но с Дэвидом этот номер не пройдет, так и знай.

У меня перехватило дыхание, и, по-моему, даже Стефани поняла, что перегнула палку.

— Тебе лучше уйти, — тихо сказал я.

Но она не ушла. Приблизилась к окну и замерла на том самом месте, где стоял Дэвид.

— Или ты хочешь сказать, что он обратился к тебе за помощью? Так? Допустим. Но какого рода эта помощь?

— Я говорю только, что тебе лучше уйти, — повторил я.

Стефани склонила голову, по спине пробежала дрожь. Я услышал всхлип. Черт. Через минуту она плотнее запахнула пальто, застегнула пуговицы, направилась к двери, но на пороге остановилась.

— Это ведь из-за той женщины и ее звонков?

Она не стала ждать ответа.

После трех миль трусцы я тяжело дышал и был хоть выжми, но голова больше не болела. Я дошлепал до своего кованого крыльца, с трудом поднялся по лестнице, ввалился в душ и долго стоял там, запрокинув голову и ловя горячие струи.

После ухода Стефани я позвонил Дэвиду, чтобы рассказать о ее визите и о поездке в Уилтон. До Уилтона мы так и не добрались: брата интересовала только Стефани.

— Что именно она знает? Откуда узнала? Эта ненормальная сука звонила ей? Повтори, что она говорила.

Когда все пошло по четвертому кругу, я перестал отвечать.

— Не желаю влезать в это дело, — сказал я. — Я не нанимался лгать твоей жене.

— Господи, да кто тебя просит лгать? Я лишь надеюсь на некоторую конфиденциальность.