Рюрик - [113]

Шли годы… Рароги уже здесь, у ильменских словен, и Гостомысл мог наблюдать за обоими сыновьями… А вот теперь новая весть: Власко будет ополчением командовать — и опять толкам и пересудам конца нет. Вспоминались бывалые и небывалые ратные заслуги Гостомы-слова сына, и многие из тех, кто, узнав об ополчении, хотел бы крякнуть да почесать за ухом, схитрить да и отказаться от ратных дел, тяжело вздыхали, прятали подале смуту, страх и шли к нему.

Войско получилось не малое — двухтысячное. Ежели б Рюрик узнал об этом, наверняка бы ахнул. Из соседних селений люди снаряжали мужей и строго наказывали не подводить богатыря Власия. «Смотрите в оба! Власко сердцем болеет за землю свою, вот и вы тако же! Умножайте силу его!» — говорили старейшины в селениях на прощание своим воям.

И Власко принимал всех радушно, обучал всему, что сам ведал, и доходчиво разъяснял необходимость военного порядка в бою. Торопился. Иногда горячился, но без злобы. Боялся опоздать с помощью.

Ратники слушали, запоминали, кто что мог, не серчая на его строгие указы, и пытались во всем следовать своему вождю.

Но вот вернулась разведка: удалые кривичи за пять дней добрались до Вальдса, прибывшего на озеро Нева и расположившегося лагерем у южной его излучины для боя с норманнами, и вернулись к Власку.

— Помощь нужна, и тамо же, на озере, — устало проговорил зрелый кривич, возглавлявший разведку на Неве. — Норманнов во многажды раз боле, — сообщил он. Остальные восемь разведчиков молча кивали головами.

Власко перевел взгляд с разведчиков на Гостомысла:

— Отец, тебе поручаю охрану пристани и города, а сам ныне перебираюсь на Неву.

Глава объединенных словен склонил голову.

— О чем же еще вести речи! — глухо воскликнул он. — Плыви на Неву! — Он тяжело, шумно сопя, поднялся с беседы, робко дотронулся до плеча сына и хотел еще что-то сказать, но передумал. — Плыви! — как-то обреченно повторил он одними губами и обнял сына…

После битвы

Невское озеро лениво гоняло тяжелые, темно-серые волны, то поднимая наверх, то вновь скрывая от глаз остатки деревянных щитов, древки знамен норманнов. Разбили норманнов словене и варяги-россы сообща. Обнялись, как братья, Вальдс с Власком и долго, улыбаясь, хлопали друг друга по плечам. Стащили шле мы с голов, покрутили шеями, наслаждаясь свободой, вдохнули теплый влажный ветер и засмеялись радостно. Смеялись долго, задорно, даже жадно, будто чуяли: такое возможно только раз в жизни. И улыбались им в ответ и небо, и солнце, и Невское озеро.

А воины делили отвоеванное добро и шумно собирались в обратный путь. Вальдс, просмеявшись, вдруг разом помрачнел: глаза его ненароком остановились на Ромульде. Ромульд по наказу Рюрика должен был после разгрома норманнов осесть в Пскове, а там сидят Гостомысл со своим сыном. Последний же и вовсе не ведает об уговоре варягов. Как же быть?.. Заметив резкую перемену в настроении Вальдса, Власко нахмурился: «Значит, все улыбки были не от души. Ну, не по нутру я, так что ж?.. — Словении еще раз кинул взор на варяга, проследив за его взглядом. — Ромульд? — удивился Власко и оторопел: — Почему Ромульд?.. Соперник Вальдса? — Гостомыслов сын круто развернулся и пошел к своему коню: — Не хватало еще быть судьей этих соперников!» — с пренебрежением подумал он, как вдруг услышал:

— Власий, остановись! — Это Вальдс бросился за словенином.

Власко замедлил шаг. Пшеничные волосы закрыли широкий лоб, серые глаза отливали тяжелым блеском, губы плотно сжаты, руки невольно подтягивали подлокотники.

— Ты не серчай на нас, — быстро и взволнованно попросил Вальдс, с удивлением отметив, как посуровел Словении. — Ты — настоящая опора, — искренне добавил варяг и тронул Власка за руку. — Такому, как ты, можно доверить все. — И, глядя в красивое, но хмурое лицо Власка, он приложил руку к груди. — Хочешь, я в пояс поклонюсь тебе? — вдруг спросил он и пытливо заглянул в глаза словенина.

Тот усмехнулся, внимательно вгляделся в лицо венета и нахмурил брови. «Душою терзается: этот не со злом… С чем же?» — мрачно подумал Власко, тряхнул упрямой головой и еще раз оглядел полководца. Синие волосы венета развевались на ветру, покрасневшее разгоряченное лицо было взволнованно и устало. Серые глаза молили поверить и понять.

— Влас, — тихо сказал Вальдс, взял за руку словенина и сжал ее. Ромульд — твой соперник, — горько проговорил он наконец.

— С какой поры? — удивился Власко. — Я не собираюсь вступать в дружину к Рюрику. Я даже не хочу быть князем! — гордо добавил он и засмеялся. — И какого лешего только не выдумают эти бедовые варязи? Или вы забыли, чей я сын?

Вальдс улыбнулся:

— Мы ведаем, что ты сын Гостомысла, но Рюрик… — Венет был всерьез обеспокоен. — Замыслы Рюрика — это не выдумка лешия… Рюрик, думаю, не со злом столкнул Ромульда с тобой, — растерянно повторил Вальдс.

— Да почему?! — удивился и возмутился не на шутку Власко. Он обернулся на Ромульда, издали наблюдавшего за их беседой: тот видел, что они о чем-то спорят, но ничего не слышал из-за шума на берегу озера; раздетые догола воины пытались войти в холодные еще воды озера и кричали и фыркали, брызгая друг на друга. — Чем я помешал Рюрику?! — вскипел Власко. — К заговору Вадима я не имел никакого касательства! Ни одного из братьев вашего князя я не убивал, хотя и видел обоих, — горячо и искренне проговорил Гостомыслов сын и, не хитря, добавил: — Да, я хотел знать, каковы у них машины, но, раз они заупрямились, я тут же отказался от опасной игры Вадима. Сие могут подтвердить все! И трижды! — убедительно сказал Власко. — А Ромульд и я?! Где пересеклись наши пути, скажи мне.