Рысь - [87]

— Лучше скажи сначала, где ты ее припрятал, — настаивал Хуггенбергер. — Чтобы мою мамашу из-за рыси инфаркт не хватил!

— Ты и правда отыскал рысь таким же прибором, как у защитников рысей? — не терпелось узнать Пульверу.

— Да какая разница, — слегка раздраженно заявил Хуггенбергер. — Пусть сначала покажет рысь. А так еще ничего не…

— Пульвер прав, — сказал Таннер. — Тут ваше пари становится действительно интересным. Если Рустерхольц обзавелся прибором, с помощью которого можно выслеживать рысей, то отстрелить остальных не составит труда.

Самуэль Таннер изобразил на лице не свойственную ему заинтересованность, выступив в роли дилетанта, жаждущего знать профессиональное мнение.

— Если это так, то у нас появился аппарат, позволяющий начать облаву на диких кошек.

Стало тихо. Все снова перевели взгляд на Рустерхольца, загнанного в угол посыпавшимися вопросами. Собравшиеся смотрели на него, как на человека, которого и раньше часто видели, но теперь узнали с новой стороны.

— Прибор, да… — неуверенно заговорил Рустерхольц, слегка склонив голову набок и словно подбирая ответ, который был бы понятен дилетантам. — Прибор… антенна настроена лишь на определенную частоту. Других рысей с ее помощью не отыщешь.

— А как ты узнал частоту? — спросил Таннер.

— Это стоило мне немалых усилий, — неожиданно для самого себя произнес Рустерхольц.

— Немалых усилий! — презрительно хмыкнул Хуггенбергер. — Ты хоть на пиво-то ими заработал?

— Он всем нам на пиво заработал, — констатировал Бюхи.

Все собравшиеся рассмеялись и чокнулись.

— Ты прав, Бюхи, — вклиниваясь в общий смех, признал Хуггенбергер, — так что допивай уже ради всего святого свою «Ривеллу». Сейчас пропустим по пиву и пойдем ко мне, чтобы Рустерхольц предъявил нам добычу.

Альбрехт Феннлер подавился пивом.

— Предъявил добычу? — переспросил Рустерхольц.

— Ты же не изрешетил ее своими пулями, — предположил Хуггенбергер.

— Нет-нет, — поспешил ответить Рустерхольц, изобразив на лице отчаяние. — Вообще-то выглядит она… то есть… это…

— Для небольшой групповой фотки сгодится, — уверенно заявил Самуэль Таннер.

Хотя никто не расслышал телефонного звонка, Альбрехт Феннлер поднес к уху мобильный и, кивнув головой, сказал:

— Хорошо, сейчас буду.

— Я ненадолго в Луимос, — пояснил он. — Какой-то заезжий осел оставил дверь в свинарник открытой, и свиньи отправились погулять.

Рыжие усы Феннлера не выдавали никакого волнения.

— А как же пиво? — спросил Пульвер.

— Пусть его допьет Бюхи, — бросил Феннлер. — Вернусь через пять минут. Подождите уж. Мне тоже не терпится на рысь посмотреть.

Прощальный взгляд Феннлера задержался на лице Рустерхольца чуть дольше, чем на остальных.

— А может, я допью пиво Феннлера? — спросил Рустерхольц.

Он никак не мог прийти в себя и по-прежнему не понимал, в какую историю его втягивают. Ясно было одно: навеселе ее будет легче вынести.

— Ни за что, — опять загрохотал Хуггенбергер. — Тебе мы поставим шнапс — двойной шнапс проклятому рыселову.

В очередной раз взглянув в зеркало заднего вида, словно в нем отражалось происходившее за столом в «Тунгельхорне», Альбрехт Феннлер выжал из своей «субару комби» такие обороты, на которых она уже давно не ездила, и отправился в Нижний Луимос. Ему было и страшно, и весело. Когда его правая рука освобождалась от переключения передач, он все время поглаживал ею усы, будто пытаясь усмирить разыгравшиеся чувства.

Раньше Феннлеру было все равно, кто выиграет пари — тщедушный зеландец или неотесанный Хуггер, однако, увидев, как взбудораженный Хуггенбергер ввалился в «Тунгельхорн», он понял, что будет интересней, если победа окажется на стороне Рустерхольца. А когда заявился ошарашенный Рустерхольц, с дрожью в коленках, с мешками под глазами, он не только убедился в правоте собственного выбора, но и моментально увидел шанс обеспечить себе полную безнаказанность.

Рационального в осенившей его идее было не много, но она его увлекла. Ему нравилось, что он с легкостью пристрелил ту самую рысь, за которой так отчаянно гонялись эти двое, нравилось держать в руках финал истории, которую в «Тунгельхорне» станут пересказывать до скончания века.

Альбрехт Феннлер срезал путь на повороте у пожарного пруда и на открывшейся прямой перешел на четвертую передачу. До Луимоса было уже рукой подать. Чем больше Феннлер обдумывал свой замысел, тем больше приходил от него в восторг. Хуггенбергеру уже давно пора было приумолкнуть, а Рустерхольц поможет ему избавиться от тени, легшей той ночью на его успех. Досадное столкновение по дороге домой — он с мертвой рысью на плече и девушка с гадкой псиной без поводка, — эта встреча, хотя Феннлер не знал, чем она может обернуться, по-прежнему не давала ему покоя. Девушка наверняка слышала выстрел. Едва ли она узнала его лицо, хотя с такими усами следовало поостеречься. И сколь бы мимолетной ни была встреча, той ночью его видели.

Если Фриц Рустерхольц будет продолжать молчать — в чем у Феннлер практически не сомневался, слишком уж растерянно выглядел Рустерхольц и слишком уж много рук пожал — и если он, Феннлер, заставит остальных поверить, что именно Рустерхольц пристрелил рысь, то с него взятки гладки. Если все пройдет как по маслу, однажды он отправится на Хундсрюгг, достанет из холодильника Рустерхольца пивко и заставит его раскошелиться на три тысячи франков, принадлежащих ему по праву. Не ввязываясь в пари, тихо пристрелить рысь, заработать три тысячи и остаться вне подозрений — от такой мысли усы Феннлера расплылись в стороны широким рыжим веером.