Рынок тщеславия - [15]

– Вот как?

– Да, представьте себе. Семь лет назад мой Володя пришел как-то домой и объявил, что Петька Быстров с четвертого этажа хочет свою трехкомнатную квартиру поменять на такую же в соседнем районе. Он, мол, там шашлычную открыл и решил переселиться к ней поближе, чтобы удобней было работать… Квартира Елены была гораздо лучше Петькиной, так что при обмене Лена немного выиграла в деньгах. Он ей доплатил восемьсот долларов… Но уж лучше бы не появлялся в ее жизни совсем!

– Почему? – ухватилась за нужную ниточку Глушенкова.

– Петька сразу же начал ухлестывать за Леной и добился-таки своего. Сколько я ей говорила, сколько предупреждала, что нельзя верить этому типу, но… Елена думала, что встретила наконец мужчину своей мечты… А он как узнал, что она беременна, так сразу в кусты. Делай, говорит, аборт, мне ребенок ни к чему… Вы, наверное, знаете, что у Лены была серьезная болезнь крови?

– Знаю.

– Для женщины с таким заболеванием шанс родить бывает раз в жизни. Она, естественно, решила рожать. Надеялась, что после рождения ребенка Петька к ней вернется. Святая простота!

– Неужели он так и не видел дочку?

– Может, и видел, но случайно. А чтобы специально прийти – ни разу!

– А алименты он платил?

– Что вы! Петька жмот, из-за копейки удавится! И в кого только. Отец с матерью вроде жадностью не отличались, да и брат его старший, Вовка, – тоже!.. Может, потому дела у него и идут в гору.

– А чем он сейчас занимается?

– Травит население! – с чувством выполненного долга донесла Антонина Петровна. – Продает шашлыки на рынках. У него четыре шашлычных. Две на Нагорном и две на Средном. Знал бы он семь лет назад, что придется работать на Средном, он свою квартиру нипочем бы не обменял!..

– Возможно, у него будет шанс вернуть себе эту квартиру, – задумчиво сказала Глушенкова.

Антонина Петровна удивленно воззрилась на собеседницу.

– Так уж получается, что никаких родственников, кроме господина Быстрова, у Настеньки нет. Он один имеет юридическое право стать опекуном девочки. Для этого, правда, потребуется собрать кучу разных справок. Но только так можно сохранить квартиру для Насти, а ее саму – уберечь от детского дома.

– Мечты! – махнула рукой Антонина Петровна. – Петька никогда на это не согласится. Да и какой из него отец? Тем более что девочку есть кому удочерить!.. Нам с мужем. А что?.. Мы любим Настеньку. Она нам как родная стала. Лена часто задерживалась на работе, и я чуть ли не каждый вечер забирала девочку из садика. Мы всегда отлично ладили! Не подумайте, что я это из-за квартиры, тем более что после смерти Лены на нее наложат лапу госчиновники. У нас с Володей трехкомнатная. Места всем хватит, будем жить не хуже других… И Татьяна с Вероникой, наши с Леной подруги, обещали помочь, а они девчонки обеспеченные!

Желание Антонины Петровны и ее мужа удочерить Настю, конечно же, заслуживало восхищения, но с точки зрения закона было почти невыполнимо.

– Боюсь, Антонина Петровна, что ваш вариант неосуществим, – вздохнув, сказала Валентина. – Дело в том, что вы не в родстве с девочкой. К тому же пенсионеры, и здоровье ваше, конечно, оставляет желать лучшего. Эти обстоятельства с юридической точки зрения сводят ваши шансы к нулю.

– А кто узнает, какое у нас здоровье?

Глушенковой сразу же вспомнились эмиссары из Комитета управления госимуществом.

– Поверьте мне, докопаются! Вас заставят собрать столько медицинских справок, что на один только обход уйдет несколько недель. А тем временем, боюсь, судьба девочки и ее квартиры будет уже решена. Да и без этого, не хочу лукавить, ваши шансы на опекунство призрачны. Даже родным бабушкам и дедушкам это не всегда удается. Закон об опекунстве не очень-то жалует пенсионеров.

– Значит, единственный способ спасти Настю от приюта – уговорить Петьку? – вдохновилась было Антонина Петровна, но тут же сникла. – Нет, этот вариант совсем дохлый. Петька согласится, если только ему к затылку приставить пистолет и держать так, пока не будут оформлены все документы.

Обе женщины замолчали, прикидывая в уме, что можно сделать.

– А что, если заключить с Петькой сделку? – произнесла наконец хозяйка. – Пусть оформляет опекунство, квартиру забирает себе, а девочку мне отдает. Он же коммерсант до мозга костей и от такого вряд ли откажется!

– Я подумала о том же самом! – созналась Валентина. – Но квартиру, если честно, жалко. Она бы очень пригодилась Насте, когда девочка вырастет. По закону государство обязано, конечно, предоставить ей по достижении восемнадцати лет аналогичную жилплощадь, но на практике…

Глушенкова безнадежно махнула рукой.

– А что будет с вещами, которые сейчас в Лениной квартире? Они тоже отойдут государству?

– Они будут храниться на специальном складе, в отдельном контейнере до восемнадцатилетия Насти или до оформления опеки над ней, – ответила Глушенкова. – Я, если честно, не знаю ни условий хранения, ни мер безопасности на этих складах и не могу сказать, доживут ли эти вещи до Настиного совершеннолетия… А вы, случайно, не знаете, где сейчас проживает Петр Быстров? – вдруг спросила Валентина.

– В той квартире, которую выменял у Елены. Улица Революции, дом три…