Рыданья - [4]
Я еще несколько раз ударяю по датчику и осколки вместе с кирпичом кладу в сумку. Пальто чистенькое, понятно, что ему ничего не сделалось, я же подложила носовой платок. Надеваю пальто, подкалываю булавками подол и сверху надеваю свою дубленку. Застегиваюсь и выхожу. Как ни в чем не бывало иду в кассу. Спокойно протягиваю футболку, платье и говорю: платье маловато, а футболку беру. Кассирша улыбается и спрашивает: может, поискать больший размер? — Нет, нет, слишком яркий цвет. В другой раз. — Как угодно, отвечает она и упаковывает футболку.
Я выхожу. Спокойно, спокойно, все идет отлично. Лифт, съезжаю вниз, прохожу через антикражные ворота, охранник сам открывает мне дверь, и я выхожу. Улица, люди, машины, а я иду себе как ни в чем не бывало. Наконец останавливаюсь у какой-то витрины. Смотрю: никто за мной не гонится? Нет, все спокойно. Остановка, я сажусь в трамвай и уезжаю.
Наконец я дома. Снимаю дубленку, откладываю ее в сторону, и вот… Господи, какое оно красивое. Откалываю булавки, щеткой прохожусь по нему несколько раз. Вправо, влево. Оно переливается. Темно-синее, черное, коричневое. Кофе, телевизор, сижу и думаю. Ну хорошо, а если они сориентируются, если сообразят, что тогда делать? Ведь они же могут прийти сюда и устроить обыск. Конечно, они придут, ведь я же вчера примеряла это пальто. Продавщицы сообразят. Спокойно, спокойно, ведь никто ничего не знает. Я снова меряю его: чудесное, оно чудесное и ужасно мне идет.
Я складываю пальто и прячу его на антресоли. Спокойно, спокойно, ведь здесь его никто не найдет. Вернулась Аня, пришел Пётрек, я накормила их обедом, ничего не сказала и просидела на кухне до самого вечера. Господи, я снова не могу уснуть. Ведь если кто-то придет, то сразу заглянет на антресоль, сразу на антресоль. А если Аня случайно заглянет? Что я ей скажу, что я ей скажу?
Я заснула в пять, и мне снова приснился отец. Мы ходили по нашему старому саду и собирали клубнику. У меня уже почти полная корзинка, но внезапно я спотыкаюсь и падаю. Папа подходит ко мне, помогает подняться, и мы собираем клубнику в мою корзинку. Медленно, каждую клубничку вытираем и кладем в корзинку. И тогда папа спрашивает, как там мои годовые оценки. Годовые оценки, папа? Почти все пятерки, только по биологии четверка, потому что учительница меня не любит.
Я просыпаюсь утром, и опять тишина. Все ушли в школу, на работу, но я знаю, что мне делать. Знаю, знаю, я все хорошо продумала. Я достаю его с антресоли и раскладываю на ковре. Потом ищу ножницы и бумажный пакет. Ножницы, ножницы, куда я опять положила эти ножницы? В четверг шила, а потом… Вот они. Рукава, воротник, спина. Режу ровненько, полосками по пять сантиметров. Пять сантиметров, полоска, откладываю; пять сантиметров, полоска, откладываю; пять сантиметров, полоска, откладываю. Наконец закончила. Пальто изрезано, пакет полный, я все вокруг пропылесосила. Тишина. Только Титус сидит на кресле и мурлычет. Да, Титусик, да. Твоя хозяйка поступила ужасно. Видишь, видишь, но твоя хозяйка хорошая, и у нее в школе были почти все пятерки. Да, да, хозяйка взяла Титусика и накормила. Титусику нечего было есть, он ходил голодный, но она взяла его к себе, и Титусик теперь спит в кроватке вместе с хозяйкой. Хозяйка никому не даст Титусика в обиду, никогда, никогда, и Титусик будет счастливым котиком.
Вторая часть: Анна, 18 лет
Если составить рейтинг самых отстойных дней, вчерашний точно побил бы все рекорды. За что ни возьмусь — жуть. Облом по всем пунктам, ноль везения с самого начала. Хорошо, что закончился, иначе не знаю, что бы еще случилось.
Мой предок меня бесит до невозможности. Сколько раз я ему говорила, чтобы нормально мыл после себя ванну. Не буду же я убирать за ним его волосья. Если лысеешь, надо после себя убирать. Он может часами сидеть в ванной и распевать свои дебильные песни. Не понимает, урод, что у меня в этом доме тоже есть кое-какие права?
Я как только проснулась, сразу почувствовала, что день будет фиговым. Думала, не встану с кровати. Небо какого-то говняного цвета. Дождь, снег, вечно какие-то осадки, из дома выходить влом. Когда уже закончится эта гребаная зима? Пошло оно все! Как меня бесят эти шапки — не буду портить себе прическу, и точка.
В зиме только и хорошего, что Новый год. Один день, а остальное — чистый отстой. В этом году была классная тусня. Каська после нее на целую неделю пропала. Даже целка Юлька оторвалась по полной. Тупая коза, мозгов ноль. Если она еще раз скопирует мои голубые волосы, получит от меня по жирной жопе. Если я что-то придумала, это мое, ясно?
Я не догоняю, на фига мать в субботу готовит. Какие дебилы еще едят бигос? Разве только в доме престарелых. Мало того, что воняет, так еще потом это есть нужно. Нет, я — пас. Мне восемнадцать лет, и харэ, я могу делать все, что хочу. Я вообще мало ем. Дайте мне бабки, и я куплю себе хавку в городе. А бигос, нет, не буду я никакой бигос.
Суббота. Я ее целую неделю ждала, и вот она. Лежу и думаю. Музыка, мать нажралась таблеток и сидит в туалете, отец опять возится со своими удочками. Как тут убьешь время до вечера? Я встала. Прошлась и снова легла. Думаю, а чё, не позвонить ли Аське?
«Токсины» — парадоксальный набор диалогов между мужчинами пятидесяти и двадцати лет. Пять захватывающих сюжетов, стоящих на пороге душераздирающих событий в духе телесериалов, обрываются в тот момент, когда развитие вот-вот пойдет по пошлейшему пути. Но не идет.
Драма о браке Джорджа Оруэлла с 30-летнему помощницей редактора журнала Соней Браунелл. Лондон, 1949 год. В больнице «Юнивесити колледж» находится Джордж Оруэлл с тяжелой формой туберкулеза…
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.
В сборник вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1960—1980-х годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.