Рыцарская честь - [115]

— Что ты меня таскаешь, будто я младенец и мне надо поменять мокрые пеленки? Вот насчет передохнуть — это дело. А ты давно на себя не смотрел? Если бы Боучемп не показал тебя, я бы прошел мимо, не узнав. Ты выглядишь, как мой самый последний и негодный наемник. Ты что, решил совсем не мыться и не менять белье? Тебя по запаху даже в свинарнике узнать можно.

— Ага, — со смехом отвечал Херефорд, наблюдая, как сквайры и несколько служанок раздевали и купали Вальтера, — я умерщвляю плоть, как это делали святые, в надежде, что Всевышний станет к нам более милостивым. Ты мое послание получил?

— О да! Только ответить было некогда. И ты знаешь, как я люблю писать.

— Тогда ты в курсе наших дел. Я вовсе не шутил, когда сказал, что ты стал для нас как луч в долгом, долгом царстве тьмы.

Вальтер задумчиво посмотрел на брата, вылез из ванны и жестом отпустил сквайров и служанок. Когда он молча улегся в постель и натянул легкое покрывало, его лицо ничего не выражало.

— Если ты поставил не на того, еще можно переиграть, — сказал он еле слышно.

Херефорд молча покачал головой, затем быстро присел на край кровати.

— Нет, так или иначе, во здравие или за упокой, я принадлежу Генриху, в этом я поклялся, с ним и останусь. — Оба замолчали. Херефорд медленным и нежным движением погладил брата по лицу. — Но ты такой клятвы не давал. Ты, брат, не веришь или не хочешь верить, но ты действительно мне дорог. Хоть я и злюсь порой, ни на мгновение я не переставал тебя любить. Мне хотелось бы, чтобы ты выбрался из всего этого подобру-поздорову. Я сожалею, что втянул тебя в свои дела. Проклинаю слабость, из-за которой оперся на тебя в минуту горя, когда потерял Алана.

Сейчас Вальтер не отстранился от ласки брата, но и не отвечал. Выйдя из-под его надзора, он хорошо поработал на дело Генриха, с удовольствием занимаясь тем, что пришлось делать, но оставался равнодушным к посулам наград и титула, о чем ему написал Роджер. Единственный титул в стране, ради которого Вальтер был готов пойти на брата, был титул графа Херефордского. Лицом к лицу с братом, кого он одновременно обожал и ненавидел, он снова стал жертвой своей парализующей раздвоенности. Помогать Роджеру в решении стоящей перед ним дилемме он не станет, но и отклонить нежность сидящего рядом измученного человека-привидения он тоже не мог.

Херефорд первым нарушил затянувшееся молчание.

— Знаешь, Вальтер, мне хочется освободить тебя от данного мне обещания. Если хочешь уйти, я найду для этого предлог. — Голос Роджера дрогнул, и он помолчал, собираясь с силами. — Подожди до исхода этой операции. Если мы захватим Стефана, то надобность в твоем уходе отпадает, но если нас побьют… Что бы со мной ни произошло, тебя я спасу. Возможно…

— Успокаиваешь свою совесть? — засмеялся Вальтер, но смех был натянутым. — Твои слова красивы, но ты остаешься себялюбивой скотиной! А ты думаешь о моих чувствах? Ничуть! Ты тащишь меня и выталкиваешь, когда тебе заблагорассудится или когда хочешь снять с души грех. Помнишь наш уговор? Я служу тебе, пока ты не подыщешь себе человека или пока я не захочу освободиться. Итак, человека у тебя нет, и я еще не готов. Когда мне надо будет уйти, я тебе скажу.

Обняв Вальтера, который лежа оказался в невыгодном положении, Херефорд громко поцеловал его в щеки, в лоб и в губы, как тот ни брыкался.

— Не знаю другого такого типа, который бы свою доброту выражал таким гнусным способом. Вполне возможно, прежде чем сказать, что ты любишь меня, ты должен отправить меня на тот свет. — Поднявшись, чтобы уходить, Херефорд не заметил, как вздрогнул Вальтер и насколько открыто было у него выражение страха. Никогда не узнать Херефорду, как близка к истине была его шутка. Вальтер мог безоговорочно полюбить своего брата только мертвого.

— Спи, — сказал Херефорд. Быстро наклонился к нему, потрепал по волосам и еще раз поцеловал. — Я разбужу, когда будем готовы выходить.

Повторное обещание Вальтера не принесло душе Херефорда облегчения. Он искренне хотел освободить брата от этой партизанщины, но признавался себе, что мотивами этого были не чистый альтруизм или любовь. Его сильно заботила судьба владений и титула, которые без надежной защиты король мог отобрать, если он погибнет как бунтовщик. Самый младший брат был еще ребенком, а надежда на Честера там, где дело его лично не касалось, была плохая. Но если графом Херефордским станет Вальтер, этого титула у него, Роджер был уверен, никто не отберет. Их разговор натолкнул Херефорда и на другие мысли. Когда вся эта заваруха закончится, а они проиграют, Вальтеру будет нелегко найти подходящего мужа для Кэтрин. Если он сосватает ее за одного из своих партизан, — других возможностей сейчас у него нет, — она тоже станет несчастной.

Херефорд решил поговорить об этом, когда они с братом уже ехали к замку де Траси.

— Кэтрин — твоя любимица, и я давно хочу спросить тебя, как устроить ее замужество.

— Ей только исполнилось тринадцать, у тебя еще достаточно времени, чтобы ее обручить. И что ты меня спрашиваешь? О замужестве Анны ты со мной не советовался.

— Ты теперь совсем взрослый, и Кэтрин тебе ближе других. Это во-первых. А главное… — Херефорд стал подыскивать слова, но решил говорить без обиняков. — А главное, исполнение контракта помолвки ляжет на твои плечи, если все это для меня закончится плохо; а зная тебя, я думаю, что ты не посмотришь на контракт, если человек тебе окажется не по душе.