Рыцари удачи - [10]

И взоры всех их постоянно были обращены к морю. Мимо пустынных берегов плыли неслыханные богатства, стоило лишь протянуть руку. Те, кто отваживался на это, побуждаемые голодом или алчностью, первым делом обзаводились флотом, если они были береговыми жителями. А если не были? Пришельцы, не знавшие моря, перенимали искусство судовождения у аборигенов, смешивались с ними, и на исторической арене появлялась новая морская нация. Иногда - ненадолго, иногда - на века. Так, например, поступали вандалы, в течение трех десятилетий грабившие на чужих кораблях побережья всех государств и островов от Испании до Греции и от Африки до Венеции и Марселя.

Римский философ и сенатор Аниций Манлий Северин, больше известный под именем Боэций, долгое время подвизавшийся при дворе Теодориха на ролях первого министра, в одном из своих сочинений дал принципиально новое определение «золотому веку». Если для античных авторов «золотой век» - это время, когда не существовало рабства и все люди были равноправны, то для Боэция «золотой век» - это эпоха, когда не было морских разбойников.

Во времена Боэция и даже чуть позже Византия могла еще позволить себе ухмылки: битвы громыхали на чужих территориях (например, у берегов Египта, где в 645 году ромеям удалось внезапным наскоком захватить Александрию и спалить арабские верфи вместе с кораблями). Тем неожиданнее для нее оказалась осада Константинополя арабами, начавшаяся в 673 году при Константине IV и растянувшаяся на семь лет. Она была отражена и закончилась тридцатилетним миром, но с той поры на Средиземном и Черном морях оживленно заговорили об арабском флоте, участвовавшем в нападении наряду с армией.

Собственно говоря, появление арабов в этих морях не было новостью. В 649 году они захватили Кипр, в 654-м - Родос. Родос достался арабам, можно сказать, даром, потому что византийцы не успели еще оправиться от первого и сокрушительного поражения, нанесенного их флоту, насчитывавшему до тысячи кораблей, двумястами арабскими кораблями в «битве мачт» при Александрии в 653 году. За Родосом последовали дерзкие, но неудачливые нападения мусульман на Сицилию и Мальту. Для подобных налетов нужен первоклассный флот, тут двух мнений быть не может. Для западного Рима эти захваты прозвучали бы громом среди ясного неба, для восточного они были в лучшем случае досадными и не слишком волнующими эпизодами на далекой периферии.

Но ненадолго. Можно было, стиснув зубы, стерпеть захват арабами побережья Леванта, можно было как-то пережить захват ими южных берегов Малоазийского полуострова. Но покорение Смирны (Измира) и Кизика - ключевой базы в Мраморном море - трудно было «не заметить». Нападение же на столицу и ее семилетняя осада круто меняли дело.

«Тридцатилетний» мир не продержался и двух десятилетий. Уже в 698 году Византия потерпела жестокое поражение от арабов на море в споре за Карфаген: в VII веке, столетие спустя после смерти Гейзериха и распада его государства, арабы пришли на североафриканские берега как хозяева. Пришли надолго. На века. Они принесли с собой кроме новой веры еще и новые обычаи, и новое восприятие мира.

Новую окраску приобрел здесь и морской разбой. В значительной мере арабы перенесли в Средиземноморье пиратский опыт южных морей, с которым они познакомились во время своих торговых плаваний. Это были отнюдь не увеселительные морские прогулки. Еще Птолемеи, по примеру египетских фараонов Древнего царства, вменили в обязанность жителям Баб-эль-Мандебского пролива охранять береговую полосу от пиратов. Мавританцы, наоборот, регулярно совершали набеги на земли соседей во главе со своим царем. Точно так же поступал правитель острова Кайс в Персидском заливе, захватывавший жителей материка для продажи. Такое положение сохранялось в южных морях повсеместно. В XVI веке посол Гренады в Судане Ал-Хасан ибн Мухаммед ал-Ваззан аз-Зайяти ал-Фаси, вошедший в историю под именем Лев Африканский, без особых эмоций отмечал, что местный правитель «не располагает иным доходом, кроме как грабить и разорять их соседей». Пленниками он расплачивался с купцами, чтобы немедленно влезть к ним в новые долги - и все начиналось сызнова. В своих морских операциях африканцы и арабы использовали обычно мореходные быстрые лодки-долбленки наподобие пирог североамериканских индейцев. В VII веке такие лодки скарлатиновой сыпью усеяли всю южную часть Средиземного моря.

В том же VII веке в северной части моря, где несколько веков назад бесчинствовали иллирийские пираты царицы Тевты, появилось еще одно пиратское племя. С севера, теснимые кочевниками, на этот традиционно пиратский берег пришли славянские племена сербов и кроатов. Слившись с остатками местного населения, они усвоили его обычаи и внимательно изучили основы мореходства. Из древних разбойничьих убежищ в устье Наренты они жадными взорами провожали тяжело нагруженные венецианские галеры, фланировавшие во всех направлениях по сонным водам Адриатики. Наконец терпение их лопнуло, и они сделали первый шаг...

Довольно скоро Венеция оказалась в затруднительном положении. На западе в 798 году арабы захватили Балеарские острова, отрезав путь к Испании и океану. На востоке пираты, умело используя постоянство ветров и течений, терпеливо поджидали купцов, затаившись за каким-нибудь рифом между горой Кармель и Хайфой и по существу блокировав берега Египта и Благодатного Полумесяца. Генуэзские пираты превратили остров Корфу в свою главную базу. На большие дороги моря вышли пираты Тосканы. Венецианские купцы были не в состоянии оказывать сколько-нибудь действенное сопротивление морскому разбою: их корабли попросту не были для этого приспособлены. Поэтому они поступили иначе. Галеры перестали ходить в одиночку, а купеческие флоты сопровождал теперь конвой.