Рыцари свастики - [43]
И далее шли рассуждения о том, что немцы, потерпев поражение, не должны терять надежды на приход нового фюрера, новой сильной личности, которая сможет их объединить и повести в бой за восстановление «Великого германского рейха». В книге звучал гимн всему германскому, открыто провозглашалась вера в особое предназначение арийской расы, ее преимущество по сравнению с другими.
…Статья Биркнера, появившаяся в декабре 1964 года в газете «Глокке», подняла большую волну откликов в западногерманской и зарубежной печати.
Демократическая пресса била тревогу по поводу потока опасной литературы, воспевающей грабительские походы фашистских войск, открыто прославляющей национал-социалистские идеи. В ряде университетов, в том числе в Мюнхене и Гейдельберге, состоялись митинги студентов, где были выдвинуты требования о запрещении книги Реннтира и аналогичной литературы. На собраниях в обоих университетах выступал Биркнер. Он приезжал теперь туда не один, а с двумя-тремя друзьями, которые были всегда вместе с ним. Известность Биркнера росла. Многие даже среди его противников вынуждены были признать его самоотверженность, искренность и гражданское мужество. Так, в Гейдельберге после митинга к нему подошел студент и представился:
— Меня зовут Роланд Хильдебрандт. Я хотел сказать вам, что я изменил свое мнение о вас. Во время первой дискуссии вы мне не понравились. И я даже задал вам несколько неприятных вопросов.
Но сегодня вы держались иначе, спокойно и вместе с тем уверенно. Если раньше я предполагал, что вы действуете по поручению какой-либо восточной организации, то теперь я склонен думать, что ваши выступления — результат глубокого личного убеждения. Но я во многом не согласен с вами. По-моему, вы явно преувеличиваете опасность возрождения неонацизма. Кроме того, вы извращаете понятие национализма и здоровый национальный дух считаете проявлением высокомерия и самомнения, которые ведут к великодержавному шовинизму.
Биркнера заинтересовал этот случай. Он долго беседовал с Хильдебрандтом, который, по его мнению, представлял довольно распространенный тип молодого человека, искренне пытающегося разобраться в сложной политической и идеологической обстановке, но запутавшегося в противоречивых явлениях западногерманской действительности.
Расстались они при своих мнениях. Но Биркнеру показалось, что он по крайней мере посеял у своего собеседника некоторые сомнения в незыблемость собственных суждений.
Дискуссия, поднявшаяся в печати в связи с выходом книги Реннтира, привела к довольно резким выступлениям некоторых молодых журналистов, обвинявших боннские власти в попустительстве реваншистским и неонацистским силам. Реакция официальных ведомств была не менее острой. Многие журналисты, работники радио и телевидения, известные своими левыми взглядами, были уволены с работы.
Однако никакие драконовские меры не могли заткнуть рот всем инакомыслящим. Критические выступления в западногерманской печати против шовинистических, расистских бредней Реннтира были подхвачены во многих зарубежных газетах. Скрепя сердце федеральное ведомство по контролю за печатью вынуждено было включить книгу Реннтира в список произведений, особо опасных для воспитания молодежи.
Против Крамера было возбуждено дело в кёльнском административном суде. В марте 1965 года суд вынес постановление, осуждавшее Крамера за издание книги Реннтира и книг Скорцени. Согласно постановлению суда весь тираж конфисковывался полицией.
Этот довольно редкий случай судебного преследования неонацистской литературы в ФРГ вызвал злобную реакцию во всей правой печати. Особенно усердствовала «Дейче националь цайтунг унд зольдатен цайтунг». В течение нескольких недель она из номера в номер помещала возмущенные статьи, в которых метала гром и молнии в адрес «распоясавшихся левых элементов и идущих у них на поводу властей».
Сам Крамер выступил в печати с заявлением, в котором говорилось: «Решение о запрещении книг Скорцени и Реннтира по меньшей мере свидетельство нашей близорукости, ибо никто не может сказать наперед, когда для Запада настанет час последнего, решающего сражения с коммунизмом, и тогда вряд ли найдется хоть один главнокомандующий НАТО, который бы не захотел иметь под своим командованием войска, которые бы не уступали по своим качествам и боеготовности бывшим войскам СС».
Крамер подал апелляцию в суд, требуя пересмотреть дело. Пока же весь тираж книги Реннтира — 49 тысяч экземпляров — был конфискован и находился на книжном складе под наблюдением полиции, которая регулярно раз в неделю делала проверку.
22 марта Крамер зашел в ремонтную мастерскую недалеко от своего дома.
— Добрый день, господин Фогель, — обратился он к пожилому слесарю, который не раз делал у него на квартире мелкий ремонт.
— Добрый день, господин Крамер. Извините, не могу подать руки, чтобы вас не испачкать, — ответил слесарь.
— Пустяки, господин Фогель, — и Крамер демонстративно пожал его руку со следами мазута и ржавчины. — Рабочая грязь не пачкает. Я хотел бы вас попросить зайти ко мне домой после работы. Сможете?
— Конечно, какой разговор, господин Крамер.
