Рыцари свастики - [36]

Биркнер теперь уже знал, что это не просто угрозы нескольких маньяков. За каждым письмом стоял не один человек, а целая организация. Постепенно он понимал, что существует группа лиц с единым руководством, которая планомерно и продуманно организует его травлю.

Окончательно это стало для него ясно после возвращения из больницы. Когда он поднялся в свою мюнхенскую квартиру, к нему сразу же заявилась фрау Людендорф.

Официальным и необычно сухим голосом она заявила:

— Господин Биркнер, я вынуждена досрочно расторгнуть с вами контракт о сдаче жилой площади и просить вас в возможно более короткий срок покинуть эту квартиру.

— Простите, фрау Людендорф, но чем все это можно объяснить? Кажется, я исправно плачу квартирную плату, не устраиваю ночных оргий, не мешаю соседям, не ломаю мебель…

— У меня нет к вам в этом отношении претензий. Но этого еще недостаточно для того, чтобы проживать в моем доме.

— Какие же условия я нарушил или не соблюдал?

— Видите ли, господин Биркнер, ваша последняя деятельность в левой печати создала вам в обществе дурную славу. Вы нападаете на священные для каждого настоящего немца и настоящей немки понятия, — фрау Людендорф сделала ударение на слове «настоящий», — как фатерлянд, национальный престиж, германская раса. Вы обвиняете наших солдат в зверствах и подрываете солдатский дух, вместо того чтобы блюсти его в нашем народе и особенно среди нашей молодежи.

Но вы забыли, что я родственница генерала Людендорфа и не могу быть равнодушной к охаиванию славы немецкого оружия.

Фрау Людендорф впала в необычайное волнение. Грудь ее высоко вздымалась, в ее глазах метались искры возмущения.

— Мне очень жаль, фрау Людендорф, что я не в силах объяснить, насколько глубоко вы ошибаетесь во мне. Я тоже немец и люблю свою родину. Именно поэтому я выступаю против тех, кто снова злоупотребляет понятием нации, — сказал Биркнер.

— Не думайте, что это только мое мнение, — с вызовом заявила фрау Людендорф. — Ко мне приходили без вас двое молодых людей. Они объяснили мне, кто вы такой, раскрыли глаза на ваши связи с коммунистами. Знаете ли, в моем доме никогда не было красных и не будет!

— Какая чушь! — возмущенно заявил Биркнер.

— Если вам и этого мало, — фрау Людендорф распалилась и уже не могла остановиться, — то я должна сказать, что не желаю из-за вас рисковать своим состоянием.

— ?? — Глаза Биркнера были похожи на два растерянных вопроса.

— Да, да. Не делайте наивных глаз. Эти молодые люди сказали мне, что у вас плохой гороскоп в этом году и ваше жилище будут преследовать пожары.

— Успокойтесь, фрау Людендорф, я понимаю ваши чувства. И будьте спокойны за вашу квартиру: я завтра же выеду из нее.

Конечно, он держал себя в руках. Но откровенно говоря, на душе у него было прескверно. После фрау Людендорф он три недели прожил на квартире у Хорста Вебера. Он даже шутил, что не справедлив к судьбе. Ведь именно в это время беременная жена Вебера уехала в Кёльн к своей матери, и он мог эти три недели прожить у Хорста. Сам Вебер активно использовал это время, чтобы уговорить Биркнера заняться другой проблематикой.

— Послушай, Вальтер, что ты прицепился к этим правым радикалам, экстремистам и прочей нечисти? — говорил он ему вечером, когда они возвращались из редакции.

— Я боюсь, что не сумею тебе объяснить как следует, но где-то в глубине души я чувствую моральную обязанность рассказывать людям об этой крадущейся опасности. И так кругом слишком много равнодушных, которые не хотят ни во что вмешиваться. Но ведь это как раз то, чего добиваются старые и новые поклонники нацизма. Они делают ставку именно на благодушие бюргеров и их явную склонность к авторитарному образу мышления. Неонацисты прекрасно знают, что после запрета компартии в нашей стране нет действенной оппозиции и они вполне могут рассчитывать скорее на благосклонность, чем на отпор со стороны официальных властей.

— С такими мыслями тебе будет трудно, старина, доказывать свою правоту, — заметил Хорст. — Ты всех валишь в кучу, и неонацистов и правых из ХДС и других партий.

— Это не совсем так. Между ними, конечно, есть разница, но не по существу, а в подходе к решению проблем. Но ясно одно, что на дерьме ХДС растут неонацистские организации.

— Плетью обуха не перешибешь. Один в поле не воин. Общественное сознание еще не созрело для активного протеста. Ты опережаешь события, тебя никто не поддерживает. Я тебе скажу откровенно, Вальтер, иногда мне страшно за тебя. За два последних месяца у тебя стало столько врагов, что другому за всю жизнь не набрать. Прихлопнут тебя где-нибудь из-за угла — и концы в воду. — Вебер искренне пытался переубедить его.

— Ты не прав, Хорст. Сейчас не тридцатые годы. А что касается общественного сознания, то кто-то должен его будоражить. И не так уж я одинок. Вот, смотри, приглашение из Мюнхенского университета от членов клуба «Аргумент», приглашают на дискуссию «Стоит ли враг справа?». — Биркнер протянул Хорсту письмо с приглашением.

Тот пробежал его глазами и сказал:

— Если ты не возражаешь, я бы пошел с тобой.

Хорст постарался сказать это как можно спокойнее. Но его выдало наигранное равнодушие.