Рыцари моря - [53]

– Ты хорошо сказал, Тойво. За это следует выпить вина.

И все, кто был на палубе, выпили вина. Иван Месяц показал на судно:

– Я вижу, там есть пушки. А нам их не хватает. Все согласились с ним и решили попробовать снять несколько пушек для «Юстуса». Первыми вызвались на это дело Михаил и Фома, не сиделось им на месте, бросились спускать лодку. За ними пошли Хрисанф и Андрее, один другому под стать великаны. И Месяцу было любопытно, оставил на «Юстусе» за себя Тойво. При полном штиле, что установился, достигли «Vagabundo» в несколько взмахов весел. Взобрались на судно по свисающим к воде оборванным вантам. Огляделись вокруг себя: палуба была пуста – если прежде и находилось что-нибудь на палубе, то оказалось за бортом во время шторма; вместо мачт из палубы торчали два пенька-обломка; следы пожара присутствовали всюду – от носовой фигуры до кормы; фальшборт поч-ти отсутствовал, доски обшивки во многих местах были проломлены ядрами или измочалены картечью, зияли в палубном настиле черные провалы, из которых исходил отвратительный запах тления.

По шаткой обгоревшей лестнице Месяц спустился в трюм и разглядел в полумраке несколько обожженных, разложившихся человеческих тел. Там все перемешалось: руки, ноги, головы. Невозможно было понять, что кому принадлежит. Вздувшиеся лица с полопавшейся кожей могли кого угодно свести с ума. Носы, губы, уши были погрызены крысами. Эти богопротивные твари, разжиревшие, однако довольно проворные, и теперь копошились среди тел, набивая мертвечиной свои брюшки; и они не оставили сего омерзительного дела при появлении человека… Месяц побыстрее выбрался наружу и жадно вдохнул воздух, который после трюма показался ему свежим. Россияне в это время разговаривали про Ван Хаара и вспоминали его повествование о морских гёзах; никто не сомневался, что это испанское судно было расстреляно и подожжено гёзами…

Во всех кормовых помещениях также обнаружили следы отчаянной схватки: десятки порубленных, исколотых, простреленных, изуродованных картечью останков людей лежали там грудами. Печальное зрелище… Те, кто недавно еще были полны жизни, кого еще ждали, с кем близкие, может быть, вели мысленные беседы и кого по недавней памяти представляли удачливыми и смеющимися, попали в суму несчастливой судьбы и, прах прахом, неприкаянные, не оплаканные, не погребенные, скитались по миру на черном катафалке… Кто-то уже успел поснимать с трупов одежды и взял все то пригодное, что можно было взять, – россияне не первые ступили на этот корабль. Быть может, тут похозяйничали сами гёзы. Из двенадцати пушек, долженствующих быть на «Vagabundo», остались только три – по-видимому, те, к которым гёзы-каперы не смогли подобраться из-за пожара на судне. Их-то и приметил Месяц. Хрисанф и Андрее поснимали пушки с железных рымов, а Михаил и Фома перевезли их на «Юстус». После этого покинули корабль, ибо ни у кого не было желания оставаться на нем дольше.

Некоторое время суда еще стояли бок о бок. Россияне были заняты заменой пушек в портах, с которой вышла небольшая заминка: дело в том, что из трех снятых с испанца орудий два оказались грозными длинноствольными кулевринами, а одно – легким фальконетом, какой при необходимости можно было поставить и на фальшборте, и даже на марсе; кулеврины решили установить по одной с левого и правого бортов вместо двух шведских фалькон среднего калибра; лафеты под новые пушки требовалось подогнать.

Пока россияне приспосабливали к одному из орудий лафет, Месяц и штурман Линнеус беседовали у раскрытого порта, и беседа их касалась испанца, борт которого был как раз у них перед глазами. Месяца удивляла эта странная прихоть судьбы, которая в целом огромном море свела с «Vagabundo» именно «Юстус». Не следовало ли немного поразмыслить над этим и усмотреть здесь некое знамение?.. Тойво Линнеус сказал, что ему тоже не нравится такое совпадение: одно дело, когда идешь под всеми парусами и натыкаешься на чьи-то останки, и совсем другое – когда после шторма в полном безветрии, очнувшись от сна и едва протерев глаза, обнаруживаешь возле себя столь мрачное соседство. Как будто буря только для того и разразилась, чтоб подвести тебя, живущего, к мысли о бесславной гибели и указать тебе, чем ты вскоре можешь кончить; дерзаешь – дерзай, и, что бы с тобой ни случилось, не пеняй на судьбу и на бога – ты сам к тому стремился, ты был предупрежден. И еще штурман признался, что столь близкое соседство со зловонным катафалком уже вызывает в нем дурноту… Месяц, выглянув из порта, осмотрел небо в надежде увидеть хоть одно облачко, какое было бы знаком – ветер идет. Но ничто не нарушало небесной голубизны. Тогда Месяц подозвал Михаила и велел ему – как только работа будет закончена, опробовать на «Vagabundo» одно из снятых с него орудий. Повторять распоряжение не пришлось; к тому же и кулеврина уже была закреплена на лафете. Михаил бросился в крюйткамеру и скоро вернулся, держа в руках картуз, начиненный порохом, лыковые пыжи и тяжелое железное ядро…

В те стародавние времена пушки заряжались так: сначала с помощью деревянного прибойника в ствол заталкивали картуз – продолговатой формы полотняный мешок с порохом, – вслед за тем поплотнее вколачивали пыж, деревянную пробку, еще пыж и тогда уж ядро; далее иглой-протравником прокалывали через запальное отверстие картуз и засыпали в этот прокол мелкий воспламеняющий порох. Для того чтобы произвести выстрел, оставалось только поджечь порох в запальном отверстии с помощью тлеющего фитиля.